LibCat » Книги » Проза » Русская классическая проза » Антон Чехов - Жена - английский и русский параллельные тексты

Антон Чехов - Жена - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Антон Чехов - Жена - английский и русский параллельные тексты» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Русская классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Жена - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Антон Павлович Чехов
Жанр:
Русская классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Жена - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Жена - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Рассказ классика русской литературы Антона Павловича Чехова.

Жена - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Жена - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Yes . . . see. . ."	Да... вот...
He opened a door, and I saw a big room with four columns, an old piano, and a heap of peas on the floor; it smelt cold and damp.	Он отпер одну дверь, и я увидел большую комнату с четырьмя колоннами, старый фортепьяно и кучу гороху на полу; пахнуло холодом и запахом сырья.
"The garden seats are in the next room . . ." muttered Ivan Ivanitch. "There's no one to dance the mazurka now. . . . I've shut them up."	- А в другой комнате садовые скамейки... -бормотал Иван Иваныч. - Некому уж мазурку танцевать... Запер.
We heard a noise.	Послышался шум.
It was Dr. Sobol arriving.	Это приехал доктор Соболь.
While he was rubbing his cold hands and stroking his wet beard, I had time to notice in the first place that he had a very dull life, and so was pleased to see Ivan Ivanitch and me; and, secondly, that he was a naive and simple-hearted man.	Пока он с холоду потирал руки и приводил в порядок свою мокрую бороду, я успел заметить, что, во-первых, ему жилось очень скучно и потому приятно было видеть Ивана Иваныча и меня, и, во-вторых, это был простоватый и наивный человек.
He looked at me as though I were very glad to see him and very much interested in him.	Он смотрел на меня так, как будто я был очень рад его видеть и очень интересуюсь им.
"I have not slept for two nights," he said, looking at me naively and stroking his beard. "One night with a confinement, and the next I stayed at a peasant's with the bugs biting me all night.	- Две ночи не спал! - говорил он, наивно глядя на меня и причесываясь. - Одну ночь с роженицей, а другую, всю напролет, клопы кусали, у мужика ночевал.
I am as sleepy as Satan, do you know."	Спать хочу, понимаете ли, как сатана.
With an expression on his face as though it could not afford me anything but pleasure, he took me by the arm and led me to the dining-room.	С таким выражением, как будто это не может доставить мне ничего, кроме удовольствия, он взял меня под руку и повел в столовую.
His naive eyes, his crumpled coat, his cheap tie and the smell of iodoform made an unpleasant impression upon me; I felt as though I were in vulgar company.	Его наивные глаза, помятый сюртук, дешевый галстук и запах йодоформа произвели на меня неприятное впечатление; я почувствовал себя в дурном обществе.
When we sat down to table he filled my glass with vodka, and, smiling helplessly, I drank it; he put a piece of ham on my plate and I ate it submissively.	Когда сели за стол, он налил мне водки, и я, беспомощно улыбаясь, выпил; он положил мне в тарелку кусок ветчины - и я покорно съел.
"Repetitia est mater studiorum," said Sobol, hastening to drink off another wineglassful. "Would you believe it, the joy of seeing good people has driven away my sleepiness?	- Repetitio est mater studiorum, - сказал Соболь, торопясь выпить другую рюмку. - Верите ли, от радости, что хороших людей увидел, даже сон прошел.
I have turned into a peasant, a savage in the wilds; I've grown coarse, but I am still an educated man, and I tell you in good earnest, it's tedious without company."	Я мужик, одичал в глуши, огрубел, но я всё-таки еще, господа, интеллигентный человек и искренно говорю вам: тяжело без людей!
They served first for a cold course white sucking-pig with horse-radish cream, then a rich and very hot cabbage soup with pork on it, with boiled buckwheat, from which rose a column of steam.	Подали на холодное белого поросенка с хреном и со сметаной, потом жирные, очень горячие щи со свининой и гречневую кашу, от которой столбом валил пар.

The doctor went on talking, and I was soon convinced that he was a weak, unfortunate man, disorderly in external life.	Доктор продолжал говорить, и скоро я убедился, что это был слабый, внешне беспорядочный и несчастный человек.
Three glasses of vodka made him drunk; he grew unnaturally lively, ate a great deal, kept clearing his throat and smacking his lips, and already addressed me in Italian, "Eccellenza."	От трех рюмок он опьянел, неестественно оживился, ел очень много, покрякивая и причмокивая, и меня уже величал по-италиански: экчеленца.
Looking naively at me as though he were convinced that I was very glad to see and hear him, he informed me that he had long been separated from his wife and gave her three-quarters of his salary; that she lived in the town with his children, a boy and a girl, whom he adored; that he loved another woman, a widow, well educated, with an estate in the country, but was rarely able to see her, as he was busy with his work from morning till night and had not a free moment.	Наивно глядя на меня, как будто уверенный, что я очень рад видеть его и слушать, он сообщил мне, что со своею женой он давно уже разошелся и отдает ей три четверти своего жалованья; что живет она в городе с его детьми - мальчиком и девочкой, которых он обожает, что любит он другую, вдову-помещицу, интеллигентную женщину, но бывает у нее редко, так как бывает занят своим делом с утра до ночи и совсем не имеет свободного времени.
"The whole day long, first at the hospital, then on my rounds," he told us; "and I assure you, Eccellenza, I have not time to read a book, let alone going to see the woman I love.	- Целый день то в больнице, то в разъездах, -рассказывал он, - и, клянусь вам, экчеленца, не только что к любимой женщине съездить, но даже книжку прочесть некогда.
I've read nothing for ten years!	Десять лет ничего не читал!
For ten years, Eccellenza.	Десять лет, экчеленца!
As for the financial side of the question, ask Ivan Ivanitch: I have often no money to buy tobacco."	Что же касается материальной стороны, то вот извольте спросить у Ивана Иваныча: табаку купить иной раз не на что.
"On the other hand, you have the moral satisfaction of your work," I said.	- Зато у вас нравственное удовлетворение, - сказал я.
"What?" he asked, and he winked. "No," he said, "better let us drink."	- Чего-с? - спросил он и прищурил один глаз. -Нет, давайте уж лучше выпьем.
I listened to the doctor, and, after my invariable habit, tried to take his measure by my usual classification -materialist, idealist, filthy lucre, gregarious instincts, and so on; but no classification fitted him even approximately; and strange to say, while I simply listened and looked at him, he seemed perfectly clear to me as a person, but as soon as I began trying to classify him he became an exceptionally complex, intricate, and incomprehensible character in spite of all his candour and simplicity.	Я слушал доктора и по своей всегдашней привычке подводил к нему свои обычные мерки -материалист, идеалист, рубль, стадные инстинкты и т. п., но ни одна мерка не подходила даже приблизительно; и странное дело, пока я только слушал и глядел на него, то он, как человек, был для меня совершенно ясен, но как только я начинал подводить к нему свои мерки, то при всей своей откровенности и простоте он становился необыкновенно сложной, запутанной и непонятной натурой.
"Is that man," I asked myself, "capable of wasting other people's money, abusing their confidence, being disposed to sponge on them?"	Может ли этот человек, спрашивал я себя, растратить чужие деньги, злоупотребить доверием, иметь склонность к даровым хлебам?
And now this question, which had once seemed to me grave and important, struck me as crude, petty, and coarse.	И теперь этот, когда-то серьезный, значительный вопрос казался мне наивным, мелочным и грубым.