LibCat » Книги » Проза » Русская классическая проза » Максим Горький - В людях - русский и английский параллельные тексты

Максим Горький - В людях - русский и английский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Максим Горький - В людях - русский и английский параллельные тексты» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Русская классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
В людях - русский и английский параллельные тексты
Автор:
Максим Горький
Жанр:
Русская классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4.5 / 5. Голосов: 2
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

В людях - русский и английский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «В людях - русский и английский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Алеша Пешков уходит из дома своего деда и отправляется на заработки, "в люди". Служит "мальчиком" у дяди-чертежника, мойщиком посуды на волжском пароходе, учеником в иконописной мастерской. Добрый, чуждый жестокости, он не может вынести царящей кругом несправедливости, отважно борется за правду и... вновь оказывается без угла и куска хлеба.

В людях - русский и английский параллельные тексты — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «В людях - русский и английский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Grandmother had strengthened me in this belief by her stories about Our Lady and Vassilissia the Wise. What I knew of the unhappy laundress, Natalia, and those hundred and thousands of glances and smiles which I observed, with which women, the mothers of life, adorn this life of sordid joys, sordid loves, also helped me.	В этом утверждали меня бабушка, ее рассказы о богородице и Василисе Премудрой, несчастная прачка Наталья и те сотни, тысячи замеченных мною взглядов, улыбок, которыми женщины, матери жизни, украшают ее, эту жизнь, бедную радостями, бедную любовью.
The books of Turgenieff sang the praises of woman, and with all the good I knew about women I had adorned the image of Queen Margot in my memory. Heine and Turgenieff especially gave me much that was precious for this purpose.	Славу женщине пели книги Тургенева, и всем, что я знал хорошего о женщинах, я украшал памятный мне образ Королевы - Г ейне и Тургенев особенно много давали драгоценностей для этого.
In the evenings as I was returning from the market-place I used to halt on the hill by the walls of the Kreml and look at the sun setting beyond the Volga. Fiery streams flowed over the heavens; the terrestrial, beloved river had turned purple and blue.	Возвращаясь вечером с Ярмарки, я останавливался на горе, у стены кремля, и смотрел, как за Волгой опускается солнце, текут в небесах огненные реки, багровеет и синеет земная, любимая река.
Sometimes in such moments the land looked like an enor - mous convict barge; it had the appearance of a pig be - ing lazily towed along by an invisible steamer.	Иногда в такие минуты вся земля казалась огромной арестантской баржей; она похожа на свинью, и ее лениво тащит куда-то невидимый пароход.
But I thought more often of the great world, of towns which I had read about, of foreign countries where people lived in a different manner.	Но чаще думалось о величине земли, о городах, известных мне по книгам, о чужих странах, где живут иначе.
Writers of other countries depicted life as cleaner, more attractive, less burdensome than that life which seethed slug - gishly and monotonously around me.	В книгах иноземных писателей жизнь рисовалась чище, милее, менее трудной, чем та, которая медленно и однообразно кипела вокруг меня.
This thought calmed my disturbed spirit, aroused visions of the possibility of a different life for me.	Это успокаивало мою тревогу, возбуждая упрямые мечты о возможности другой жизни.
And I felt that I should meet some simple-minded, wise man who would lead me on that broad, bright road.	И всё казалось, что вот я встречу какого-то простого, мудрого человека, который выведет меня на широкий, ясный путь.
One day as I sat on a bench by the walls of the Kreml my Uncle Yaakov appeared at my side.	Однажды, когда я сидел на скамье под стеною кремля, рядом со мною очутился дядя Яков.
I had not noticed his approach, and I did not recognize him at once. Although we had lived in the same town during several years, we had met seldom, and then only accidentally and for a mere glimpse of each other.	Я не заметил, как он подошел, и не сразу узнал его; хотя в течение нескольких лет мы жили в одном городе, но встречались редко, случайно и мельком.
"Ekh! how you have stretched out!" he said jestingly, and we fell to talking like two people long ac -quainted but not intimate.	- Эк тебя вытянуло,- шутливо сказал он, толкнув меня, и мы стали разговаривать, как чужие, но давно знакомые люди.
From what grandmother had told me I knew that Uncle Yaakov had spent those years in quarrelling and idleness; he had had a situation as assistant warder at the local goal, but his term of service ended badly. The chief warder being ill, Uncle Yaakov arranged festivities in his own quarters for the convicts.	По рассказам бабушки я знал, что за эти годы дядя Яков окончательно разорился, всё прожил, прогулял, служил помощником смотрителя на этапном дворе, но служба кончилась плохо, смотритель заболел, а дядя Яков начал устраивать в квартире у себя веселые пиры для арестантов.

This was discovered, and he was dismissed and handed over to the police on the charge of having let the prisoners out to "take a walk" in the town at night.	Это стало известно, его лишили места и отдали под суд, обвиняя в том, что он выпускал арестантов по ночам в город "погулять".
None of them had escaped, but one was caught in the act of trying to throttle a certain deacon.	Никто из арестантов не убежал, но один был пойман как раз в ту минуту, когда он усердно душил какого-то дьякона.
The business draggged on for a long time, but the matter never came into court; the convicts and the warders were able to exculpate my good uncle.	Долго тянулось следствие, однако до суда дело не дошло,- арестанты и надзиратели сумели выгородить доброго дядю из этой истории.
But now he lived without working on the earnings of his son who sang in the church choir at Rukavishnikov, which was famous at that time.	Теперь он жил без работы, на средства сына, который пел в церковном хоре Рукавишникова, знаменитом в то время.
He spoke oddly of this son:	О сыне он говорил странно:
"He has become very solemn and important!	- Он у меня серьезный стал, важный!
He is a soloist.	Солист.
He gets angry if the samovar is not ready to time, or if his clothes are not brushed.	Не успеешь вовремя самовар подать али одежду вычистить - сердится!
A very dapper fellow he is, and clean."	Аккуратный парень. И чистоплотен...
Uncle himself had aged considerably; he looked grubby and fallen away.	Сам дядя сильно постарел, весь загрязнился, облез и обмяк.
His gay, curly locks had grown very scanty, and his ears stuck out; in the whites of his eyes and on the leathery skin of his shaven cheeks there appeared thick, red veins.	Его веселые кудри сильно поредели, уши оттопырились, на белках глаз и в сафьяновой коже бритых щек явилась густая сеть красных жилок.
He spoke jestingly, but it seemed as if there were something in his mouth which impeded his utterance, although his teeth were sound.	Говорил он шутливо, но казалось, что во рту у него что-то лежит и мешает языку, хотя зубы его были целы.
I was glad to have the chance of talking to a man who knew how to live well, had seen much, and must therefore know much.	Я обрадовался возможности поговорить с человеком, который умел жить весело, много видел и много должен знать.
I well remembered his lively, comical songs and grandfather's words about him:	Мне ярко вспомнились его бойкие, смешные песни, и прозвучали в памяти дедовы слова о нем:
"In songs he is King David, but in business he plots evil, like Absalom!"	"По песням - царь Давид, а по делам - Авессалом ядовит!"
On the promenade a well-dressed crowd passed and repassed: luxuriously attired gentlemen, chinovniks, officers; uncle was dressed in a shabby, autumn overcoat, a battered cap, and brown boots, and was visibly pricked by annoyance at the thought of his own costume.	По бульвару мимо нас ходила чистая публика: пышные барыни, чиновники, офицеры; дядя был одет в потертое осеннее пальто, измятый картуз, рыженькие сапоги и ежился, видимо, стесняясь своим костюмом.
We went into one of the public-houses on the Pochainski Causeway, taking a table near the window which opened on the market-place.	Мы ушли в один из трактиров Почаинского оврага и заняли место у окна, открытого на рынок.
"Do you remember how you sang:	- Помните, как вы пели:
"A beggar hung his leggings to dry,	Нищий вывесил онучи сушить,