LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Виктор Гюго - Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты

Виктор Гюго - Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Виктор Гюго - Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты
Автор:
Виктор Гюго
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.

Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Отверженные (часть 2) английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Had he involuntarily dulled his wits?	Не проявил ли он невольного легкомыслия?
A little, perhaps.	До некоторой степени, пожалуй.
Had he entered upon this love affair, which had ended in his marriage to Cosette, without taking sufficient precautions to throw light upon the surroundings?	Не пустился ли он слишком опрометчиво в это любовное приключение, закончившееся браком с Козеттой, даже не наведя справок о ее родных?
He admitted,-it is thus, by a series of successive admissions of ourselves in regard to ourselves, that life amends us, little by little,-he admitted the chimerical and visionary side of his nature, a sort of internal cloud peculiar to many organizations, and which, in paroxysms of passion and sorrow, dilates as the temperature of the soul changes, and invades the entire man, to such a degree as to render him nothing more than a conscience bathed in a mist.	Именно таким путем, заставляя нас последовательно уяснять наши поступки, жизнь мало-помалу умудряет нас. Он видел теперь склонную к мечтательности и фантазиям сторону своего характеpa, подобную скрытому от глаз облаку, которое у многих натур, при пароксизмах страсти и боли, меняет температуру души, сгущается и, заполняя человека целиком, помрачает его сознание.
We have more than once indicated this characteristic element of Marius' individuality.	Мы не раз уже указывали на эту характерную особенность личности Мариуса.
He recalled that, in the intoxication of his love, in the Rue Plumet, during those six or seven ecstatic weeks, he had not even spoken to Cosette of that drama in the Gorbeau hovel, where the victim had taken up such a singular line of silence during the struggle and the ensuing flight.	Он вспоминал, что на улице Плюме, в течение упоительных шести или семи недель, опьяненный любовью, он даже ни разу не говорил Козетте о драме в доме Горбо и о странном поведении потерпевшего, который упорно молчал во время борьбы и тотчас бежал по ее окончании.
How had it happened that he had not mentioned this to Cosette?	Как случилось, что он ничего не рассказал Козетте?
Yet it was so near and so terrible!	Это ведь произошло так недавно и было так ужасно!
How had it come to pass that he had not even named the Thenardiers, and, particularly, on the day when he had encountered Eponine?	Как случилось, что он даже не упомянул о семье Тенардье, в особенности в тот день, когда встретил Эпонину?
He now found it almost difficult to explain his silence of that time.	Сейчас он с трудом мог объяснить себе свое тогдашнее молчание.
Nevertheless, he could account for it.	Тем не менее он отдавал себе в этом отчет.
He recalled his benumbed state, his intoxication with Cosette, love absorbing everything, that catching away of each other into the ideal, and perhaps also, like the imperceptible quantity of reason mingled with this violent and charming state of the soul, a vague, dull instinct impelling him to conceal and abolish in his memory that redoubtable adventure, contact with which he dreaded, in which he did not wish to play any part, his agency in which he had kept secret, and in which he could be neither narrator nor witness without being an accuser.	Он вспоминал себя, свое безумие, свое опьянение Козеттой, всепоглощающую любовь - это вознесение влюбленных на высоты идеала; и, быть может, как неприметную крупицу рассудка в том бурном и восхитительном порыве души, он припоминал также смутную, затаенную мысль скрыть и изгладить из памяти опасное приключение, которого он боялся касаться, в котором не желал играть никакой роли, от которого бежал и в котором не мог стать ни рассказчиком, ни свидетелем, не будучи в то же время обвинителем.
Moreover, these few weeks had been a flash of lightning; there had been no time for anything except love.	К тому же эти несколько недель промелькнули, словно молния; не хватало времени ни на что другое, как только любить друг друга.

In short, having weighed everything, turned everything over in his mind, examined everything, whatever might have been the consequences if he had told Cosette about the Gorbeau ambush, even if he had discovered that Jean Valjean was a convict, would that have changed him, Marius?	Наконец, если бы даже, все взвесив, все пересмотрев, все обсудив, он и рассказал Козетте о засаде в доме Горбо, если бы и назвал Тенардье, - какое это могло иметь значение? Даже если бы он открыл, что Жан Вальжан - каторжник, изменило бы это что-нибудь в нем, в Мариусе?
Would that have changed her, Cosette?	Изменило бы это что-нибудь в Козетте?
Would he have drawn back?	Разве он отступился бы от нее?
Would he have adored her any the less?	Разве перестал бы обожать?
Would he have refrained from marrying her?	Разве отказался бы взять ее в жены?
No.	Нет.
Then there was nothing to regret, nothing with which he need reproach himself.	Изменило бы это хоть сколько-нибудь то, что совершилось? Нет Значит, не о чем жалеть, не в чем упрекать себя.
All was well.	Все было хорошо.
There is a deity for those drunken men who are called lovers.	Есть еще бог в небесах и для этих безумцев, которые зовутся влюбленными.
Marius blind, had followed the path which he would have chosen had he been in full possession of his sight.	Слепой Мариус следовал тем же путем, который избрал бы зрячим.
Love had bandaged his eyes, in order to lead him whither?	Любовь завязала ему глаза, чтобы повести его -куда?
To paradise.	В рай.
But this paradise was henceforth complicated with an infernal accompaniment.	Но этот рай отныне омрачало соседство с адом.
Marius' ancient estrangement towards this man, towards this Fauchelevent who had turned into Jean Valjean, was at present mingled with horror.	Давнее нерасположение Мариуса к Фошлевану, превратившемуся в Жана Вальжана, сменилось теперь ужасом.
In this horror, let us state, there was some pity, and even a certain surprise.	Заметим, однако, что в этом ужасе была доля жалости и даже некоторого восхищения.
This thief, this thief guilty of a second offence, had restored that deposit.	Этот вор, закоренелый злодей, вернул отданную ему на хранение сумму.
And what a deposit!	И какую!
Six hundred thousand francs.	Шестьсот тысяч франков.
He alone was in the secret of that deposit.	Он один знал тайну этих денег.
He might have kept it all, he had restored it all.	Он мог все оставить себе и, однако, все возвратил.
Moreover, he had himself revealed his situation.	Кроме того, он сам выдал свое истинное общественное положение.
Nothing forced him to this.	Ничто его к тому не принуждало.
If any one learned who he was, it was through himself.	Если и открылось, кто он такой, то лишь благодаря ему самому.