Вашингтон Ирвинг: Рип ван Винкль - английский и русский параллельные тексты

A termagant wife may, therefore, in some respects, be considered a tolerable blessing, and if so, Rip Van Winkle was thrice blessed.Вот почему сварливую жену в некоторых отношениях можно считать благословением неба, а раз так, Рип ван Винкль был благословен трижды.Certain it is, that he was a great favorite among all the good wives of the village, who, as usual with the amiable sex, took his part in all family squabbles, and never failed, whenever they talked those matters over in their evening gossipings, to lay all the blame on Dame Van Winkle.Как бы там ни было, но он, бесспорно, пользовался горячей симпатией всех деревенских хозяюшек, которые, согласно обыкновению прекрасного пола, во всех семейных неурядицах Рипа неизменно становились на его сторону и, когда тараторили друг с другом по вечерам, не упускали случая взвалить всю вину на тетушку ван Винкль.The children of the village, too, would shout with joy whenever he approached.Даже деревенские ребятишки встречали его появление шумным и радостным гомоном.He assisted at their sports, made their playthings, taught them to fly kites and shoot marbles, and told them long stories of ghosts, witches, and Indians.Он принимал участие в их забавах, мастерил им игрушки, учил запускать змея и катать шарики {Речь идет о детской игре, наподобие наших бабок.} и рассказывал нескончаемые истории про духов, ведьм и индейцев.Whenever he went dodging about the village, he was surrounded by a troop of them hanging on his skirts, clambering on his back, and playing a thousand tricks on him with impunity; and not a dog would bark at him throughout the neighborhood.Когда бы ни проходил он по деревне, его постоянно окружала ватага ребят, цеплявшихся за полы его одежды, забиравшихся к нему на спину и безнаказанно учинявших тысячи шалостей; кстати, не было ни одной собаки в окрестностях, которой пришло бы в голову на него залаять.

The great error in Rip's composition was an insuperable aversion to all kinds of profitable labor.	Большим недостатком в характере Рипа было непреодолимое отвращение к производительному труду.
It could not be for want of assiduity or perseverance; for he would sit on a wet rock, with a rod as long and heavy as a Tartar's lance, and fish all day without a murmur, even though he should not be encouraged by a single nibble. He would carry a fowling-piece on his shoulder, for hours together, trudging through woods and swamps, and up hill and down dale, to shoot a few squirrels or wild pigeons.	Это происходило, однако, не потому, что у него нехватало усидчивости или терпения, - ведь сидел же он сиднем, бывало, на мокром камне с удочкой, длинною и тяжелой, как татарская пика, и безропотно удил целыми днями даже в тех случаях, когда ни разу не клюнет; бродил же он часами с ружьем на плече по лесам и болотам, по горам и по долам, чтобы подстрелить нескольких белок или лесных голубей.
He would never refuse to assist a neighbor even in the roughest toil, and was a foremost man in all country frolics for husking Indian corn, or building stone fences; the women of the village, too, used to employ him to run their errands, and to do such little odd jobs as their less obliging husbands would not do for them.	Никогда не отказывался он пособить соседу даже в самой трудной работе и был первым, если в деревне принимались сообща лущить кукурузу или возводить каменные заборы; жительницы деревни привыкли обращаться к нему с различными поручениями или просьбами сделать для них какую-нибудь мелкую докучливую работу, взяться за которую не соглашались их менее покладистые мужья.
In a word, Rip was ready to attend to anybody's business but his own; but as to doing family duty, and keeping his farm in order, he found it impossible.	Короче говоря, Рип охотно брался за чужие дела, но отнюдь не за свои собственные; исполнять обязанности отца семейства и содержать ферму в порядке представлялось ему немыслимым и невозможным.
In fact, he declared it was of no use to work on his farm; it was the most pestilent little piece of ground in the whole country; everything about it went wrong, in spite of him.	Он заявлял, что обрабатывать его землю не стоит это, мол, самый скверный участок в целом краю, все растет на нем из рук вон плохо и всегда будет расти отвратительно, несмотря на все труды и усилия.
His fences were continually falling to pieces; his cow would either go astray, or get among the cabbages; weeds were sure to grow quicker in his fields than anywhere else; the rain always made a point of setting in just as he had some out-door work to do; so that though his patrimonial estate had dwindled away under his management, acre by acre, until there was little more left than a mere patch of Indian corn and potatoes, yet it was the worst-conditioned farm in the neighborhood.	Изгороди у него то и дело разваливались; корова неизменно умудрялась заблудиться или попадала в чужую капусту; сорняки на его поле росли, конечно, быстрее, чем у кого бы то ни было; всякий раз, когда он собирался работать вне дома, начинал, как нарочно, лить дождь, и, хотя доставшаяся ему по наследству земля, сокращаясь акр за акром, превратилась в конце концов, благодаря его хозяйничанию, в узкую полоску картофеля и кукурузы, полоска эта была наихудшею в этих местах.
His children, too, were as ragged and wild as if they belonged to nobody.	Дети его ходили такими оборванными и одичалыми, словно росли без родителей.
His son Rip, an urchin begotten in his own likeness, promised to inherit the habits, with the old clothes, of his father.	Его сын Рип походил на отца, и по всему было видно, что вместе со старым платьем он унаследует и отцовский характер.

Читать дальше