LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Ги Мопассан - Пьер и Жан - английский и русский параллельные тексты

Ги Мопассан - Пьер и Жан - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Ги Мопассан - Пьер и Жан - английский и русский параллельные тексты» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Пьер и Жан - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Ги де Мопассан
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Пьер и Жан - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Пьер и Жан - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Роман, основанный на злодеяниях и шутках судьбы, на контрасте, затмевающемся привычкой, о трагизме человеческих чувств..

Пьер и Жан - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Пьер и Жан - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Till now that flesh had been protected by a solid wall built into the earth which held it, by the certainty of resting in the same spot, under a roof which could resist the gale.	До сих пор он был защищен крепкой стеной, глубоко врытой в землю, уверенностью в отдыхе на привычном месте, под крышей, которой не страшен напор ветра.
Now all that, which it was a pleasure to defy in the warmth of home, must become a peril and a constant discomfort.	Теперь же все то, что не пугает нас в тепле и уюте, за запертыми дверями, превратится для него в опасность, в постоянное страдание.
No earth under foot, only the greedy, heaving, complaining sea; no space around for walking, running, losing the way, only a few yards of planks to pace like a convict among other prisoners; no trees, no gardens, no streets, no houses; nothing but water and clouds.	Уже не будет земли под ногами, а только море, бурное, ревущее, готовое поглотить. Не будет простора, где можно гулять, бродить, блуждать по дорогам, а лишь несколько метров деревянного настила, по которому придется шагать, словно преступнику, среди других арестантов. Не будет больше ни деревьев, ни садов, ни улиц, ни зданий -- ничего, кроме воды и облаков.
And the ceaseless motion of the ship beneath his feet.	И все время он будет чувствовать, как под ним качается корабль.
On stormy days he must lean against the wainscot, hold on to the doors, cling to the edge of the narrow berth to save himself from rolling out.	В непогоду придется прижиматься к стенкам, хвататься за двери, цепляться за край узкой койки, чтобы не упасть на пол.
On calm days he would hear the snorting throb of the screw, and feel the swift flight of the ship, bearing him on in its unpausing, regular, exasperating race.	В дни штиля он будет слышать прерывистый храп винта и ощущать ход несущего его корабля -безостановочный, ровный, однообразный до тошноты.
And he was condemned to this vagabond convict's life solely because his mother had yielded to a man's caresses.	И на эту жизнь каторжника-бродяги он осужден только за то, что мать его отдавалась чьим-то ласкам.
He walked on, his heart sinking with the despairing sorrow of those who are doomed to exile.	Он шел куда глаза -- глядят, изнемогая от безысходной тоски, которая съедает людей, навеки покидающих родину.
He no longer felt a haughty disdain and scornful hatred of the strangers he met, but a woeful impulse to speak to them, to tell them all that he had to quit France, to be listened to and comforted.	Он уже не смотрел с высокомерным пренебрежением, презрительной неприязнью на незнакомых прохожих, теперь, ему хотелось заговорить с ними, сказать им, что он скоро покинет Францию, ему хотелось, чтобы его выслушали и пожалели.
There was in the very depths of his heart the shame-faced need of a beggar who would fain hold out his hand-a timid but urgent need to feel that some one would grieve at his departing.	Это было унизительное чувство нищего, протягивающего руку, робкое, но неодолимое желание убедиться, что кто-то скорбит об его отъезде.
He thought of Marowsko.	Он вспомнил о Маровско.
The old Pole was the only person who loved him well enough to feel true and keen emotion, and the doctor at once determined to go and see him.	Один лишь старый поляк любил его настолько, чтобы искренне огорчиться. Пьер решил тотчас же пойти к нему.
When he entered the shop, the druggist, who was pounding powders in a marble mortar, started and left his work.	Когда он вошел в аптеку, старик, растиравший порошки в мраморной ступке, встрепенулся и бросил свою работу.
"You are never to be seen nowadays," said he.	-- Вас что-то совсем не видно, -- сказал он.

Pierre explained that he had had a great many serious matters to attend to, but without giving the reason, and he took a seat, asking:	Пьер ответил, что у него было много хлопот, не объяснив, однако, в чем они состояли; потом сел на стул и спросил аптекаря:
"Well, and how is business doing?"	-- Ну, как дела?
Business was not doing at all. Competition was fearful, and rich folks rare in that workmen's quarter.	Дела были плохи; конкуренция отчаянная, больных мало, да и то бедняки, -- ведь это рабочий квартал.
Nothing would sell but cheap drugs, and the doctors did not prescribe the costlier and more complicated remedies on which a profit is made of five hundred per cent.	Лекарства покупают только дешевые, и врачи никогда не прописывают тех редких и сложных снадобий, на которых можно нажить пятьсот процентов.
The old fellow ended by saying:	В заключение старик сказал:
"If this goes on for three months I shall shut up shop.	-- Если так продолжится еще месяца три, лавочку придется прикрыть.
If I did not count on you, dear good doctor, I should have turned shoe-black by this time."	Я на вас только и рассчитываю, милый доктор, а то давно бы уже стал чистильщиком сапог.
Pierre felt a pang, and made up his mind to deal the blow at once, since it must be done.	У Пьера сжалось сердце, и он решил, раз уж это неизбежно, нанести удар сразу:
"I-oh, I cannot be of any use to you.	-- Я... я больше ничем не могу вам помочь.
I am leaving Havre early next month."	В начале будущего месяца я покидаю Гавр.
Marowsko took off his spectacles, so great was his agitation.	Маровско от волнения даже очки снял.
"You! You! What are you saying?"	-- Вы... вы... что вы сказали?
"I say that I am going away, my poor friend."	-- Я сказал, что уезжаю, друг мой.
The old man was stricken, feeling his last hope slipping from under him, and he suddenly turned against this man, whom he had followed, whom he loved, whom he had so implicitly trusted, and who forsook him thus.	Старик был потрясен, -- рушилась его последняя надежда; и внезапно он возмутился. Он последовал за этим человеком, любил его, доверял ему, а тот вдруг бессовестно покидает его.
He stammered out:	Он пробормотал:
"You are surely not going to play me false-you?"	-- Неужели и вы измените мне?
Pierre was so deeply touched that he felt inclined to embrace the old fellow.	Пьера тронула преданность старика, и он чуть не обнял его:
"I am not playing you false.	-- Но я, вам вовсе не изменяю.
I have not found anything to do here, and I am going as medical officer on board a Transatlantic passenger boat."	Мне не удалось устроиться здесь, и я уезжаю врачом на океанском пароходе.
"O Monsieur Pierre!	-- Ах, господин Пьер!
And you always promised you would help me to make a living!"	Ведь вы обещали поддержать меня!
"What can I do?	-- Что поделаешь!
I must make my own living.	Мне самому жить надо.