LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Джордж Мередит - Испытание Ричарда Феверела [английский и русский параллельные тексты]

Джордж Мередит - Испытание Ричарда Феверела [английский и русский параллельные тексты]

Здесь есть возможность читать онлайн «Джордж Мередит - Испытание Ричарда Феверела [английский и русский параллельные тексты]» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Испытание Ричарда Феверела [английский и русский параллельные тексты]
Автор:
Джордж Мередит
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
3 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 60
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Испытание Ричарда Феверела [английский и русский параллельные тексты]: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Испытание Ричарда Феверела [английский и русский параллельные тексты]»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Роман «Испытание Ричарда Феверела» (1859) посвящен проблеме становления личности героя, теме взаимоотношений «отцов и детей». Вслед за Диккенсом Дж. Мередит выступает сторонником гуманистических принципов воспитания молодого человека.

Испытание Ричарда Феверела [английский и русский параллельные тексты] — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Испытание Ричарда Феверела [английский и русский параллельные тексты]», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

CHAPTER XX	ГЛАВА XX, в которой прославляется узаконенное испокон веку обхождение героя с драконом
Enchanted Islands have not yet rooted out their old brood of dragons.	На Зачарованных Островах и по сию пору еще не перевелись драконы древних времен.
Wherever there is romance, these monsters come by inimical attraction.	Всюду, где только есть романтика, неизменно появляются эти чудовища, возгораясь лютой враждой.
Because the heavens are certainly propitious to true lovers, the beasts of the abysses are banded to destroy them, stimulated by innumerable sad victories; and every love-tale is an Epic Par of the upper and lower powers.	Именно потому, что небеса всякий раз покровительствуют влюбленным, гнездящиеся в земных глубинах гады объединяются, чтобы сжить их со свету, побуждаемые к тому бесчисленными победами, которые они уже одержали, и история каждой любви являет собою эпопею борьбы низших сил с высшими.
I wish good fairies were a little more active.	Хочется, чтобы у добрых фей было побольше упорства.
They seem to be cajoled into security by the happiness of their favourites; whereas the wicked are always alert, and circumspect.	Слишком уж легко впадают они в благодушие, успокоенные безмятежным счастьем своих любимцев, в то время как злые феи всегда готовы напасть.
They let the little ones shut their eyes to fancy they are not seen, and then commence.	Они ждут, пока юноша и девушка закроют глаза, вообразив, что им уже ничто не грозит, и тут-то приступают к своему черному делу.
These appointments and meetings, involving a start from the dinner-table at the hour of contemplative digestion and prime claret; the hour when the wise youth Adrian delighted to talk at his ease-to recline in dreamy consciousness that a work of good was going on inside him; these abstractions from his studies, excesses of gaiety, and glumness, heavings of the chest, and other odd signs, but mainly the disgusting behaviour of his pupil at the dinner-table, taught Adrian to understand, though the young gentleman was clever in excuses, that he had somehow learnt there was another half to the divided Apple of Creation, and had embarked upon the great voyage of discovery of the difference between the two halves.	Все эти сговоры и встречи, уводившие нашего героя из-за стола в послеобеденные часы, когда предаются перевариванию и попивают бордо; в часы, когда мудрый юноша Адриен наслаждался возможностью выговориться всласть, развалившись в кресле и ощущая благоденствие в теле; рассеянность его ученика во время занятий, приступы веселья или же, напротив, уныние, глубокие вздохи и другие странные признаки, но прежде всего недопустимое поведение питомца его за столом, несмотря на все весьма искусно подстроенные уловки, навели Адриена на мысль, что его подопечный так или иначе узнал о том, что существует вторая половина райского яблока, и что он пустился в дальнее плавание, дабы узнать, чем половинка эта отличается от первой.
With his usual coolness Adrian debated whether he might be in the observatory or the practical stage of the voyage.	С присущим ему хладнокровием Адриен спрашивал себя, ограничивалось ли все одним наблюдением, или ученик его уже постигал все на опыте.
For himself, as a man and a philosopher, Adrian had no objection to its being either; and he had only to consider which was temporarily most threatening to the ridiculous System he had to support.	Что до него самого, то, как человек и как философ, Адриен ничего не имел ни против первого, ни против второго; ему надо было только определить, что из двух сделалось на данное время более явной угрозой для нелепой Системы, считаться с которой ему поневоле приходилось.

Richard's absence annoyed him.	Отсутствие Ричарда было весьма ощутимо.
The youth was vivacious, and his enthusiasm good fun; and besides, when he left table, Adrian had to sit alone with Hippias and the Eighteenth Century, from both of whom he had extracted all the amusement that could be got, and he saw his digestion menaced by the society of two ruined stomachs, who bored him just when he loved himself most.	Юноша был существом жизнерадостным, ему было с ним интересно; к тому же, когда тот покидал их, Адриену приходилось сидеть втроем с Г иппиасом и Восемнадцатым Столетием, а из их общества он успел уже извлечь все, что могло хоть сколько-нибудь его позабавить, и прекрасно понимал, что его собственное пищеварение может пострадать от постоянного общения с двумя людьми, у которых оно окончательно расстроено -общения особенно тягостного именно в эти самые приятные в его жизни часы.
Poor Hippias was now so reduced that he had profoundly to calculate whether a particular dish, or an extra-glass of wine, would have a bitter effect on him and be felt through the remainder of his years.	Несчастного Гиппиаса настолько уже ограничили во всем, что он всякий раз пускался в глубокомысленные рассуждения касательно вредных последствий, которые может иметь то или иное съеденное им блюдо или лишний бокал вина, - последствий, от которых ему будет не избавиться до гроба.
He was in the habit of uttering his calculations half aloud, wherein the prophetic doubts of experience, and the succulent insinuations of appetite, contended hotly.	У него была привычка пространно рассуждать о них вслух, причем все подсказанные горьким опытом опасения касательно того, что с ним может статься, яростно сражались с одолевавшим его чревоугодием.
It was horrible to hear him, so let us pardon Adrian for tempting him to a decision in favour of the moment.	Выслушивать все эти излияния было непереносимо, поэтому великодушно простим Адриена за то, что он принялся склонять его на что-то решиться.
"Happy to take wine with you," Adrian would say, and Hippias would regard the decanter with a pained forehead, and put up the doctor.	- С удовольствием выпью с вами вина, - говорил Адриен. Г иппиас же в тягостном раздумье взирал на графин и ссылался на запреты врача.
"Drink, nephew Hippy, and think of the doctor to-morrow!" the Eighteenth Century cheerily ruffles her cap at him, and recommends her own practice.	- Выпей, племянник Гиппи, а о докторе будешь думать завтра! - решительно предлагает ему Восемнадцатое Столетие, теребя свой чепец; бокал свой она уже осушила.
"It's this literary work!" interjects Hippias, handling his glass of remorse.	- Они-то и довели меня! - восклицает Гиппиас, продолжая терзаться угрызениями совести, но все же поднимая бокал.
"I don't know what else it can be.	- Больше не на что думать.
You have no idea how anxious I feel.	Вы не представляете себе, какая это мука!
I have frightful dreams. I'm perpetually anxious."	По ночам я не знаю покоя: мне снятся ужасные сны.
"No wonder," says Adrian, who enjoys the childish simplicity to which an absorbed study of his sensational existence has brought poor Hippias. "No wonder.	- Ничего удивительного, - говорит Адриен, находя особое удовольствие в детском простодушии, до которого бедного Г иппиаса довела его поглощенность своими недугами, - ничего удивительного.
Ten years of Fairy Mythology!	Десять лет заниматься выдумками и бреднями.