Петер Хакс: Фредегунда

Такие речи ничему не служат.

Я удаляюсь, сдерживая гнев.

Одно мне в этой жизни ненавистно.
Едва окончишь дело, понимаешь,
Что дело только тут и началось.
Да, деньги прибыли. Но и она,
Та готка, что доставила нам деньги,
Явилась с ними. Вдруг она решит
Настаивать на букве договора,
Составленного для Толедо мной?
Потребует, чтоб Хильпрехт жен отверг:
Меня и вас отправил бы в изгнанье?

Ну, что вы! Это слишком неприлично.
Она себе такого не позволит.

Надеюсь, но слаба моя надежда.
Бывает, что вручив подарок ценный,
Посланец не торопится уйти,
Напрашивается на угощенье,
Упрямо продолжает болтовню
И остается в доме ночевать.
Боюсь, она отравит нам всю радость
И обесценит дар, как тот посланец.

Ой, кто-то заглянул сюда. Она?

Коль описания ее врагов
Правдивы, то она. Пройдите мимо,
Послушайте, что скажет. Не робейте.

Надеюсь, вам задача по плечу.
Вас не король за мной прислал? Не Хильпрехт?

Увы, не он.

Ступайте с Богом.

С Богом.

Постойте. Как, простите, вас зовут?

О, государыня, быть может, вы
Среди толпы пирующих гостей
Двух королевских сыновей узнали?

Да, двое юношей красивых.

Трое,
Считая Мервига.

Довольно. Ясно.

Да. Мервиг третий из моих детей.
Ему едва исполнилось двенадцать,
Не блещет он умом и знаньем света,
Но смелости ему не занимать.
Когда, на кудри франкские надвинув
Свой колпачок из буйволовой кожи
И на перчатке сокола держа,
Красуется мой мальчик на коне,
Ей-богу, сразу видно – удалец.
Взгляните, вот зеленая кайма,
Я золотом на ткани вышью зайцев,
Отличный выйдет плащика подол.

А говорят, король не ладит с ним.

В лесу охотясь, мальчик подстрелил
Любимого отцовского коня.
В азарте Дукса счел он за оленя.
Привязан был не крепко вороной,
Хозяина учуяв, он рванулся,
И в это время мальчик поднял лук…
Попала в темя жеребцу стрела.
Ну, Хильпрехт бесится, грозит прибить,
А я здесь вышиваю этих зайцев.
И смех, и грех – на то они и дети.
Отец журит, а мама утешает.

Кто мама – вы? Так Мервигу вы мать?

Да. Это я. Всего лишь мать, не больше.

Но Авдовера же в монастыре.

Да, я была там.

Так назад вернитесь!

Как – в монастырь? Я все готова бросить:
Постель, хозяйство, дом – но не детей.
Да разве можно матери сказать:
Прочь уходи, оставь своих птенцов?
Я им нужна, поэтому я здесь.
Ведь я же так по ним истосковалась.

Ах, сердце, ты уж слишком милосердно;
Я видела бастардов.

Королей.

Я говорю – бастардов. Королями
Лишь дети королевы могут зваться,
И только я их Хильпрехту рожу,
Поскольку я – воистину принцесса.

Я – королева.

Сказано отважно.

Я, госпожа, отважна лишь тогда,
Когда о детях Хильпрехта забочусь.
Сама же я – лишь слабое орудье,
Что всех троих на свет произвело.
Я воспитала, я вскормила их.
Смиренно я прошу за сыновей.

Ну что ж. Они мне будут как родные,
Пока ему я лучших не рожу
И более достойных. Обещанье
Вы припишите мягкости моей
И из Парижа удалитесь прочь,
Пока супруг мой не успел узнать
О вашем недостойном поведеньи.