Петер Хакс - Амфитрион

Несправедливо упрекать за то,
Что я была тебе во всем послушной.
Ведь сам же непривычному учил.

Я – непривычному! Да, дело скверно.

Нет, не словами. Просто ты умел
Все сделать так, как будто я сама
Давно все это знала, мой учитель.

Проклятая! Куда же смотрят боги?
Как зло они играют с человеком!
Они тебя спасут из рук врага,
Чтоб ты погибнуть мог в объятьях друга,
И на угольях очага родного
Искусно сердце испекут твое,
Они единственное в мире счастье,
Что кажется и прочным, и надежным,
Перекуют в жестокую беду,
А сами знай себе в кулак смеются.

Муж, не греши.

Да ты у нас святая!

Я слышала, есть сорт такой мужчин,
Что жен своих бранят за послушанье.
Ах, лучше б вовсе не видать тебя,
Чем знать, что ты такой же, как они —
Мужи, в ком сила с трусостью смешалась.
Ты подлым, подлым стал, Амфитрион,
Куда девалась царственность и гордость?

Так, значит, это был какой-то царь,
Владеющий страною и народом,
Не то, что я, изгнанник. И на трон
Ты променяла честь свою, блудница?
Ты званья человека недостойна!

Вы, стало быть, ужасно опасались,
Что ваша жалкая любовь умрет,
И сами поспешили с ней покончить.
С меня достаточно. Молчите!

Я?
Ты замолчать приказываешь мне?

Теперь я вижу: потеряв рассудок,
Вы обвиняете меня в поступке,
В котором я совсем не виновата.
Еще могла бы я простить ваш гнев,
Но грубость непростительна в супруге.
Вам чудится, что я вам изменила?
Но, господин мой, только ли постель
Делю я с вами? Разве кроме ложа
Ничто нас в жизни больше не связало?
Для вас не человек я. Человечьей
Одна лишь плоть моя для вас была,
И если плоть потеряна для мужа,
То человека словно бы и нет.
Отсюда следует, что я – ничто,
Законная супруга – не Алкмена.

Меня ты смеешь обвинять?

Да, смею.
И даже если б я и оступилась,
Нашла бы случай и рискнула честью,
Пока в бою вы жизнью рисковали,
А вы потом сказали б мне такое,
Вы для меня бы умерли навек.
Я мужем больше не считаю вас.

Хоть ты строга, а я погорячился,
Но все-таки еще тебя люблю.

Меня он любит. Это все слова.
Во мне они уж больше не звучат.
И вас я не желаю больше слушать.
(Уходит.)

В сравненье с этою семейной бурей,
Морские штормы – тишь да благодать.
Да что же это? Наглость? Невиновность?

И то, и то.

Измена?

Налицо.

Но с кем?

Ведь я сказал.

Да с кем же?

С вами.

Со всех сторон несчастья мне грозят.
Так мореход, что выброшен на рифы,
Безжалостных врагов находит в тех,
Кого считал он лучшими друзьями:
Его терзают солнца свет и море.
Ты, Созий, светоч моего ума,
И океан моей любви – Алкмена,
Вы сговорились погубить меня?
Измена – мне – со мной! Я – соблазнитель! Мне нужно к ней.

Светает, господин.

Да, ждет меня армада и народ.
Я должен срочно возвращаться в гавань.
Мне нужно на корабль.

Дурак, дурак!
Он кроме «должен» ничего не знает.
Ну как тут пополам не разорваться?

А если вдруг в отсутствие мое
Сюда соперник тайный возвратится?

А если на корабль не возвращаться?