Наталья Тимофеева - Щемящей красоты последняя печаль

Нет никого. Пустыня. Верх и низ.
Вверху — светло, внизу тепло и сухо,
Но нет любви. Моё устало ухо
От истеричных мелочных реприз.

В коробке дверь, непрочная петля.
Шагну вперед, — минута на раздумье…
Очередное, давнее безумье,
Но, может быть, там всё-таки — земля?

Не взять нигде мне сталь для этих глаз,
Не взять для рук ухватистость и цепкость,
Для сердца — твёрдость каменную, целкость,
В корысти обмиравшую хоть раз.

Зачем живу, — ни денег, ни щедрот,
Чтобы дождём обрушить на входящих,
Лишь два крыла белеют шелестящих,
Не могущих взлететь который год.

Так что ж теперь? Куда, к кому бежать,
Их волоча по пыли за собою?
Уже не плачу, просто тихо вою,
Ах, если б знать, ах если б только знать…

Эдит Пиаф, любовь и воскресенье,
И рвётся шарик ввысь, под облака.
Моё невыразимое смущенье,
Твоя, такая тёплая, рука.

И замер день, на ниточке качаясь,
В мороженом и таянии льда.
Сосульки пели, в иглы истончаясь,
И так сказать хотелось: «Навсегда!»

Я не знаю, как жить, если жизнь не моя,
Я такую сама бы себе не назначила.
Как любить мне тебя, если это не я,
А судьба все вокруг разом переиначила.

Ты возьмешься рукой — я отдерну свою,
Ты губами коснешься — я словно ошпарена.
Как я душу свою снова перекрою,
Если кожа моя будто в солоде сварена.

Я иду, будто сплю, или низко лечу,
Говорю и не слышу, что мной было сказано…
Я застыла в грозе и проснуться хочу,
И забыть про того, кому этим обязана.

Но меня не вернуть, сколько ты не зови.
Тот, другой, перенял мои чувства на выдохе.
Я не знала себя, я не знала любви
И сейчас нахожусь будто в умственном вывихе.

Как далеко моя отлетела душа
И никак теперь с телом в единство не вяжется…
Тот, другой, мне сказал, будто я — хороша
Я надеюсь, а вдруг это правдой окажется!

Ненаглядная моя русская природа!
В небе летняя заря, теплая погода.
В дымке озеро лежит, лилии колышет,
На ветвях роса дрожит, ветер еле дышит…
За водою выхожу к дачному колодцу,
Как колдунья, ворожу-кланяюся солнцу.
Соловей поет в кустах горлышком жемчужным,
А на облачных парах — тени полукружьем.
Тонут в ведрах облака, журавель — скрипучий…
Я хмелею и слегка похожу на тучу.
Заплещу траву вокруг хладною струею,
Разбужу тебя, мой друг, раннею порою,
И, коснувшись губ твоих, я в своей ладони
Поднесу любовь, как стих, к уху милой сони.
Пусть прошепчет за меня в нежной томной страсти,
Сколько я вокруг себя увидала счастья.
Нет ни берега, ни дна у души и мира,
Я с тобою — не одна, а со мною — лира…

Зацепилось облако за вишневый сад…
«Я не плачу, золотко, — глазоньки болят.
Руки так натружены, — пальцев не согнуть.
Ничего не нужно мне, продолжайте путь.
Он такой неведомый, словно в никуда.
Только отобедали, уж пора «туда».
Все земле отдадено, сколько было сил,
И никто нас, милая, будто не просил.
Я была красивою, шустрой, заводной,
Звонкой, говорливою, до работы злой.
А давно ли было мне столько же, мой свет,
Как тебе теперича, — те же двадцать лет…
Собран узел загодя, он лежит вон там.
Да не тратьтесь попусту, — здесь нужнее вам!
На могилке синие посади цветы,
Да не плачь, родимая, будешь там и ты.
Эта доля каждого, внучка, не минёт.
Хорошо, коль кто-нибудь в церкви помянет.

Смою с плеча белого
Я свою тоску,
А с другого смою я
Злой постылый взгляд.
Волосы ромашковой
Сполосну водой,
Чтобы не цеплялася
Грусть-печаль за мной.
Веничком березовым
Тело разомну,
Окачу студеною
Ноженьки водой.
Утекайте, хвори, вы —
Да под банный пол,
Доброго здоровьица,
Дядька — домовой!
И тебе я кланяюсь,
Барыня моя,
Тёплая печурочка —
Глиняный бочок!
На крылечке клёновом
Отдохну чуть-чуть,
Выпью чаю чашечку
С мятою — травой.
Сто пудов с головушки,
Сто пудов забот
Смыто ключевой водой…
Вот бы мне взлететь,
Да пройти по облаку
Чистой, как заря,
С легким сердцем кланяясь
Солнцу в небесах…

Скрипучий локоть журавля,
Ведро, наполненное светом,
И в воздухе, до дна прогретом,
Не слышно трелей соловья.
Зной столько мошек наплодил,
Цветы осыпал у крылечка…
На воле, словно в русской печке, —
Идти куда-то нету сил…
Песчаный плёс озёрный тих,
Повисло солнце медным глазом,
Кузнечики, как по заказу,
Стрекочут каждый за двоих.
И чайки плавают вдали,
Качаясь вместе белой дымкой,
И тихо, словно под сурдинку,
Листва шуршит. А от земли
Толчками мощно, тяжело —
Тепло. И нет нигде спасенья
От раскаленного свеченья
И воду, кажется, зажгло…