Наталья Тимофеева: Солнечный ветер. Стихи и пародии

Солнечный ветер летит к земле, —
Долог ионный путь.
Мир ненадёжный лежит во зле,
Вод истекает ртуть.

Люди помечены, будто скот,
Ядом наполнен свет.
В ногу с войной человек идёт,
Тает последний след.

Не остановишь, не отведёшь
Этот людской табун,
Им дирижируют страх и ложь,
А иногда – бодун.

Близко обрыв и грозит полёт
Вниз стать победным днём:
То ли сгорит, то ли вмёрзнет в лёд,
Общий разрушив дом.

Сколько пространству терпеть обид
От недостойных дел?
Голос вселенной давно дрожит,
Скорбен земной удел.

Солнечный ветер спешит сюда
Три невозвратных дня…
Жизни, ломаясь, трещит слюда,
Разуму не родня.

Морось, морок, непогода,
Тёмен день и чёрен сад.
Солнца жёлтая жеода
Всю неделю прячет взгляд.

По унылому просёлку
Ветра катит колесо,
В дымоходах плачет горько,
Навевая зыбкий сон.

Словно таинство земное,
Смотрит зимняя тоска.
Время жизни неживое
Вскользь касается виска…

Координаты времени обманны,
Вчера и завтра слиты воедино,
А небеса лежат, обетованны,
Над нашей ойкуменою звериной.

Бараны мнимой избранности рады
И метку князя мира носят гордо,
Кричат о непокорных: «Вот же гады!
Надвиньте маски на тупые морды!

Вы нас подвергли смерти неминучей!
Вы надышали нам своих бактерий!»
От чудотворной жижи шибко пучит,
Она покруче будет, чем дейтерий.

У уколистов славные приколы,
Они на воду дуют через маски,
Зато без страха ходят в мегамоллы,
В кино и рестораны – без опаски.

Но сильно им мешают «гены Бога»,
Они хотят исправить этот промах,
А времени прошло совсем немного,
Ещё от жижи нет побочек новых.

Зато есть дивный вирус, старых пуще,
И, говорят, он не боится хлорки,
Ему всеядность дикая присуща,
Он марсианской, а не местной сборки.

Поэтому лишь жижа – панацея,
Её с утра впендюришь и свободен,
И смотришь на не колотых, зверея,
К защите от любой заразы годен…

Чего уж проще, лоб подставить сразу
Под чёртову печать, а Богу – фигу,
И, следуя глумливому приказу,
Восславить в мире нового владыку!

Антихрист уговаривать не станет,
Он жаждет добровольного признанья.
Пока Творенье он не испоганит
И не изменит грешного сознанья,

И не разделит люд на два враждебных
Друг другу злобных лагеря военных,
Он множество наделает «целебных»
Вакцин для всех убогих и ущербных.

Лес ограблен до нитки, в безлиственном царстве зимы
Лишь сосновая хвоя сияет, от влаги лоснясь,
А над долом пустынным висят тучи цвета сурьмы,
И ветвей на просвет, словно углем, очерчена вязь.

Скуден лик декабря, неприветлив и пасмурен день,
Ненадолго проглянув, скрывается солнечный диск
В одинокой пустыне небес, и его галоген,
Озаряя поля облаков, смотрит, как василиск,

На бездонный колодец веков, что мотают спираль
Вкруг того, что назвал человек гордым словом «прогресс».
И ему ничего в этом мире безумном не жаль,
Где пласты за пластами земля всё мертвее на срез.

Человечество жадно хватает последний эфир
И в последнюю воду отходы отравлено льёт,
И плевать ему, скудному сердцем, на будущий мир,
Где потомков его эвтаназия разума ждёт.

Из концлагеря духа для сдавшихся выхода нет,
Люди больше не люди, а цифры без душ и имён…
Но молчат раболепно и ждут, что получат в ответ
На покорность свою похвалы упоительный звон.

Но не будет прощения им ни теперь, ни тогда,
И пучина времён похоронит в себе навсегда
Вместе с утлым прогрессом бесславные эти года,
Где никто не открыл против подлости рабского рта.

Он лежал, как живой, и казалось, сейчас улыбнётся.
Смерть, не тронув лица, обездвижила грешную плоть.
День понуро молчал, в облаках упокоилось солнце,
Лишь под куполом храма незримо таился Господь.