Наталья Тимофеева - Щемящей красоты последняя печаль

В этой хрупкой дали интуиции и озарений,
Где возможно судьбу загадать, но исправить нельзя,
Я встаю навсегда со своих преклонённых коленей,
Лицемерие с ложью и завистью словом разя.

Раскрывая души своей жгучие, давние тайны,
Не рискую я знаю ничем, лишь к себе возвратясь,
Становлюсь перед Господом чище совсем не случайно,
Но в надежде с Отцом не утратить духовную связь.

Лабиринт подсознания — тёмная сущность вселенной,
Осветить её — это задача открытой души,
Что является легким дыханием, музой бессменной
Для убогого тела, которое вечно грешит.

И, если самогон закусывали розой,
То знаете, наверное, в чём смысл
Изменчивой и быстротечной жизни…

Грохот, грязно, воздух пыльный,
Неуютно, толчея…
Добровольно, не насильно
Я потеряна, бессильна…
Мчится синяя змея
По тоннелям, полустанкам,
Унося меня вперёд,
И вагон консервной банкой
Катит в сторону Лубянки,
Спрессовав в себе народ.
Хаотичное движенье,
Локти, спины, каблуки,
Мышц усталых напряженье,
Запах, головокруженье,
Ламп тоннельных огоньки.
Отраженья в тёмных окнах, —
Лица сумрачно-скучны…
Мчит нелёгкая, не охну,
Сиротею, слепну, глохну,
Связи с миром не прочны.

На дворе ни осень, ни зима, —
То метёт метель, то льётся дождь.
Серый день сведёт меня с ума,
Сыростью своей вгоняя в дрожь.

Хмурых лиц скупые коллажи,
Бледность, недоверчивая фальшь,
И бетонных ульев стеллажи,
И шагов расстроившийся марш.

Всё звучит и реет, и плывёт
В этой взвеси тёмных облаков…
Вот через неделю Новый год
Будем принимать на дне веков

Под пластами, грудами годов
Мы — потомки выживших племён,
Стаи ненасытных жадных ртов,
Звенья перепутанных времён…

В мишуре и звоне — каждый раз,
Будто что-то новое грядёт,
Хорошо забытое до нас
Вновь воспрянет тенью у ворот.

И правитель скажет пару слов,
Явит миру свой пресветлый лик,
Словно утешитель старых вдов,
С целой горстью перезрелых фиг.

Я в безвестности жить предпочту и, когда
Призовут меня ввысь золотистые трубы,
От тебя все-равно не уйду навсегда,
Ведь тебе не забыть мои руки и губы!
Ведь тебе не забыть наших дней и ночей,
Наших радостных или печальных событий…
Ты не ставь мне, пожалуйста, в церкви свечей,
Лучше чарку вина в одиночестве выпей.
И подумай светло обо мне, в этот час
Я к тебе прилечу и прильну бестелесно…
Время, место, реальность — не важно для нас,
Нашим душам давно это, милый, известно!

Мятежный дух, огонь, порыв, борьба,
И фанатизм на грани истерии,
Террор и бесконтрольная стрельба,
И всё во благо БУДУЩЕЙ России.
А настоящей не было и нет,
Лишь бедствие всеобщее скрепляет.
В конце тоннеля показали свет,
Или он сам однажды воссияет?
Откуда столько на Руси ворья
И беспардонных дураков, откуда?
И почему глухи её края,
Где беспросветно и постыло люду?
Сто лет проходит… Лампа Ильича
Пока не дотянулась до средины
Того, что взято остриём меча
От Ермака, до видимой годины,
Когда терять не стыдно и легко,
Лишь росчерком пера известной марки…
Не обозреть того, что далеко…
Кусок земли? Ни холодно, ни жарко.
Китайцы? Пусть хоть до Уральских гор
Живут, а мы их обратим в славянство,
Вот будет православию простор,
А то вокруг проклятое сектантство…
Сумбурно и нелепо мы живём,
Душой стремимся к ненадёжной цели
И гнёзд любовных для детей не вьём,
А, может, никогда и не умели.
А, может, всё же мы живём в плену,
В порочном круге вечных революций,
Где нет простора мудрому уму,
А есть лишь перемена конституций?
И прав лишь тот, кто громче пропоёт
Своих амбиций волчие сопрано,
И землю снова кровью тех зальёт,
Кто вторит власти слепо, зло и рьяно!

Кривые зеркала моих надежд,
Моей души таинственные струны,
Бессонницы серебряные луны
И тонкий флёр струящихся одежд…

У снов и страхов исповедь одна
В души задумчивой исповедальне,
Как в глубине шкатулки музыкальной,
Что лишь звучать и радовать должна.

Летят в тиши мечтания огня,
Перекликаясь с азбукой созвездий,
И в этой чёрной потаённой бездне
Однажды уврачуют и меня.