Ангелус Силезиус - Херувимский странник

Друг, коли умереть при жизни я потщусь,
То смерти Господа тотчас же приобщусь.

Исходит благом Бог, как теплотою печь:
Приближься, чтоб тепло скорей могло истечь.

Из благ, что Бог дает, едино есть блаженство,
Чтоб, Богом став, достичь Его же совершенства.

У дурня много дел: мудрец Же выбрал три,
Но лучших: почивай, люби и Бога зри.

Мудрец, что сверху вниз сам на себя глядит,
Покоен в действии, покоясь же — творит.

Кто на любую блазнь бросается, как скот,
Не человек — а ложь: при свете — пропадет.

То сердце, в коем Бог вкушает свой покой, —
Послушная псалтирь под Божией рукой.

Кто, Бога потеряв, сумеет вновь обресть,
Тот истинный герой единственно и есть.

Кто в Боге так же сущ, как во плоти — рука,
Тому и Троица соделалась близка.

Как искра вне костра и капля вне зыбей —
Таков и человек в бездомности своей.

Воления души лишь Бог пресуществит:
А своеволие — погубит, умертвит.

Без Бога смерть прияв, иного и не жди:
И Бог не вымолит из тьмы, что впереди.

Израню сам себя. Почто же? Дабы сице
С Превечным Женихом, Спасителем сравниться:
Какой мне в этом прок? Невесте не к лицу
Неровней быть тому, кто ю ведет к венцу.

Зряй [231]Бога — сердцем чист, Его вкушаяй — свят:
В боголюбивого и Бог вселиться рад.
Блажен радеющий о том, чтоб сердцу быть
И чистым, и святым, — и Господа любить.

Соблазн ума гони, что любо — выбрось вон,
Не будеши ни сыт, ни благ, ни защищен.
Превечной сладости вкушали бы мы чаще,
Когда бы тленная нам не казалась слаще.

Ты спросишь, как в душе Бог Слово обитает?
Узри, как Солнца свет вместился в мира тьму
И как жених себя ведет в своем дому:
Или как в царстве царь на троне восседает.
Как пастырь, как отец, что в сыне пребывает:
Как драгоценный клад [232], не зримый никому:
И как любезный гость в роскошном терему,
Или алмаз в венце, что золотом блистает.
Или как лилия [233]средь неги луговой,
Или бряцанье струн на трапезе ночной:
Коричные масла, зажженные в лампаде:
Или небесный хлеб, что собран в чистый ларь:
И как фонтан в саду или вина янтарь.
Скажи, что подыскать еще в подобном ладе?

Лилея, кто с твоей сравнится красотою?
Хоть обыщи весь рай, пройдя любой тропою.
Блистаешь ты, как снег, когда в полдневный час
Он златом окроплен, что Фаэтон [234]припас.
Свет Солнца, звезд, луны — все меркнет пред тобою:
Твое обличье, стать — так не был облачен
В дни славы своея премудрый Соломон.
Престолы пали ниц перед Твоей стопою:
Твой нежный аромат Вселенную поит
И всяку вещь и тварь, что Богу предлежит.
Всю прелесть девственниц собой ты увенчала,
Надежда страждущих, сокровище святых.
Лилея, дай вкусить и мне от рос Твоих,
Чтоб созерцать в Тебе превечное начало.

Бых создан ангелом, а днесь я зверь из стада:
В Эдеме пребывах, блаженством озарен:
А днесь к скорбем земным грехами пригвожден:
Коснуться не могла меня вся ярость ада:
Днесь плавлюсь от жары и изнемог от хлада
И тысячи невзгод. Владыкой бых времен:
Днесь время правит мной. Я свой несох хитон,
А днесь — в чужой красе заемного наряда.
Мне Бог благоволил как чаду своему:
Днесь в гневе гонит прочь в мученья и во тьму.
Меня объемлет страх и злобный червь терзает:
Аз узрех своея всю мерзость нищеты:
Диавол мне уже геенну отверзает:
Ах, бедная душа! Что натворила ты?