Адам Мицкевич - Стихотворения. Поэмы

Гервазий — то был он — протиснулся сквозь давку
И Ножиком блеснул, облокотись на лавку,
Он Розге Матека салютовал особо,
Клинок склоняя ниц пред важною особой.
«Добжинцы, шляхтичи, пришел вам рассказать я,
Зачем вас на совет созвал сегодня, братья!
Хочу я обратить внимание всей шляхты,
Что нынче поступать нельзя с бухты-барахты!
Серьезнейший вопрос решается на свете,
Вам говорил небось монах о том предмете».
Кивнули шляхтичи: «Достаточно полслова,
Для умной головы, чтоб рассудить толково,
Не правда ль?» — «Правда! Так! — И продолжал оратор: —
Там — русский царь, а там — французский император,
Воюет царь с царем, князья идут с князьями,
Все встретятся в бою, а что же будет с нами?
Что нам бездельничать? Пока большой большого
Осилит, маленький пускай побьет меньшого!
В горах и на лугах пусть малый бьется с малым,
Так русского царя мы потихоньку свалим,
Речь Посполитая вновь обретет свободу!»
«Он правду говорит! Глядит как будто в воду!»
«А я кропить готов чертовскую породу!»
«А я побрить могу! Не забывайте Бритву!»
А Лейка заклинал, точь-в-точь читал молитву:
«Кропитель, Матек, нам маршалка выбрать надо!»
Но Бухман завопил: «В согласии нет лада!
Для спора общего оно похуже яда.
Сперва послушайте, потом берите слово!
Рубака осветил вопрос с конца другого».

Гервазий заявил: «Согласен всей душою!
Большому кораблю и плаванье большое,
А с малым кораблем их путь неодинаков,
Великие дела пускай решает Краков,
Варшава вместе с ним, ну а у нас в повете
Не может речь идти о важном столь предмете!
Не мелом на плетне писать нам акты эти,
А на пергаменте с печатью! Скажем смело,
Не нашего ума, Панове, это дело!»
«А мне бы Ножичком!» — «А мне бы лишь Кропилом!» —
Кропитель перебил. «А мне кольнуть бы Шилом!» —
И Шильце шпагою своей взмахнул в экстазе.

«Вы все свидетели тому, — сказал Гервазий, —
Как Робак в прошлый раз вам говорил о соре,
Мол, вымести его отсюда надо вскоре.
Кого имел в виду он в этом разговоре?
Кто этот сор у нас? Кто лучшего поляка
Ограбил и убил? Еще не сыт, однако,
И у наследника отнять добро стремится!
Назвать ли вам его?» — «Да кто ж, как не Соплица!»
Все разом крикнули: «Он — подлый притеснитель!
Пора покончить с ним!» — «Кропить!» — сказал Кропитель,
А Бухман заявил: «О благе всех радея,
Повесить следует заядлого злодея».

Вступился за Судью один Пруссак. «Бог с вами,
Панове! — он вскричал с воздетыми руками. —
Рубака! Ты опять! Да ты ведь одержимый!
Я заклинаю вас святыней нерушимой:
По-христиански ли карать за брата брата?
Что он злодеем был, семья не виновата!
Тут Графа происки, их надобно стыдиться!
Не притесняет вас ничем судья Соплица.
Ей-богу, шляхтичи, с ним ссоритесь вы сами,
Соплица между тем лишь мира ищет с вами.
И уступает вам и платит всех дороже,
А если тяжбу он затеял с Графом — что же?
Пусть паны ссорятся, мы в их дела не вхожи!
Не притеснитель он! Сам запретил крестьянам
Склоняться до земли перед законным паном,
Сказал им, что грешно. И слышать вам не внове,
Что с хлопами за стол садится он, панове!
Налоги вносит он за них, не то что в Клецке,
Где управляешь ты, пан Бухман, по-немецки!
Он не злодей! Мы с ним за партою сидели,
Хороший малый был, такой же и доселе!
Хранит обычаи, живет, как деды жили,
Самодержавья враг, мы с ним всегда дружили!
Всегда из Пруссии спешил я в Соплицово,
Там надышаться мог любимой Польшей снова,
Душою отдохнуть у очага родного!
Добжинцы, я вам брат, что мне судья Соплица?
Однако обижать его нам не годится!
Не так, друзья мои, в Великополье было!
Согласье было там, припомнить сердцу мило!
Подобный вздор слыхать там не было оказий…»
«Казнить разбойника — не вздор!» — прервал Гервазий.

Корчмарь на лавку встал, что пустовала с краю,
И голову задрал, шляхетство озирая
(Седая борода, как вывеска торчала).
Он слова попросил, сорвав колпак сначала,
Ермолку натянул, потом расправил плечи
И руку за кушак заткнул, готовясь к речи,
Другою наклонил колпак в знак уваженья.

«Панове! Я еврей. Судья мне, без сомненья,
Ни сват, ни брат, но в нем я уважаю пана,
И ласку от него я видел постоянно.
И уважаю вас, всех Бартков и Матвеев,
Соседей дорогих и панов добродеев.
Но если учинить задумали насилье,
То пропадете все! Асессора забыли?
Убьете, а потом натерпитесь в кутузках!
В округе нашей есть солдат немало русских!
Всё больше егеря; Асессор свистнет только —
Примаршируют все, не сосчитаешь, сколько!
И что ж получится? Французов ждать нам рано,
Дорога длинная, не вышло бы обмана!
Нет дела до войны евреям, но в Белице {312}
Видал евреев я, бывавших за границей;
Передавали мне, что до весны с Лососны {313}
Французы не уйдут; хотя их ждать несносно.
А все ж приходится! Именье Соплицово —
Не будка, что на воз положишь — и готово,
Его не увезешь! Чего же торопиться?
Не арендатор-жид, а важный пан Соплица,
От вас не убежит! Ступайте же отсюда,
Панове шляхтичи, а чтоб не вышло худо,
Забудьте поскорей, о чем здесь говорилось,
А если, шляхтичи, окажете мне милость,
То нынче родила сыночка мне супруга,
Я приглашаю вас, приди хоть вся округа!
И музыканты ждут. А Матеку в угоду,
Любителю медка, поставлю вволю меду!
Мазурку новую услышите вы, паны,
Споют ее зер файн сегодня мальчуганы!»