Роберт Янг - Анабасис во времени

Снова кивок. Почтенная дама придвинулась почти вплотную, понизив голос до едва различимого шепота:

— Можешь спилить самая большая ветка так, чтобы она упасть на вывеску?

Уэсли на мгновение лишился дара речи.

— Но зачем? — выдавил он, справившись с изумлением.

В темных глазах синьоры вспыхнули искры.

— Муж больно важничать! Специально заказать вывеску «Доминик Дельпополо». Не «Доминик и Маргарита Дельпополо». Конечно, он же у нас важный птица. Даже платить вам триста долларов за клен! Так ты повалить нечаянно ветку, да?

— Простите, не могу. Это как-то неправильно. Да и работу терять не хочется.

Искорки в глазах женщины погасли. Синьора Дельпополо медленно убрала деньги в карман.

— Верно, тебе нельзя терять работа.

Так вот, значит, что не ладилось в бакалейном королевстве! Методично срубая ветку за веткой, Уэсли размышлял о супругах Дельпополо. Перед внутренним взором калейдоскопом проносились картинки: юная чета приезжает из Сицилии в Томпкинсвилль, совместными усилиями открывают лавку, трудятся денно и нощно не покладая рук, вместе делят все тяготы и невгоды; наконец наступает день, когда на счету скапливается солидная сумма — достаточно, чтобы воплотить в жизнь заветную мечту и написать неоновыми буквами свои имена на входе. Но в последний момент синьор Дельпополо предает жену…

Солнце нещадно палило. В три Херб объявил перекур, однако Уэсли решил остаться наверху. Выбрав ветку поудобней, он привалился к стволу и задымил сигаретой. Внизу мелодично зазвенели кубики льда — из лавки показалась Анжелика с кувшином лимонада и стаканами на подносе.

— Спускайся, Уэс! — крикнул Херб.

— Не надо, — перебила Анжелика. — Я подам через окно.

Пришлось постараться, чтобы дотянуться друг до друга. Но вот стакан благополучно перекочевал из рук в руки, и на короткое, излюбленное поэтами мгновение, пальцы молодых людей соприкоснулись.

— Спасибо, — поблагодарил Уэс.

— На здоровье.

Анжелика облокотилась на подоконник, прижала ладошки к лицу — вылитая Спящая Красавица. Принимает извинение, сообразил Уэсли. Его вдруг окатило жаром, и отнюдь не от солнца.

— Мама пробовала тебя подкупить?

Поколебавшись секунду, Уэсли кивнул.

— Так я думала. Не родители, а детский сад! Не носи я туда-сюда их цидульки, вообще непонятно, чем бы все кончилось. Теперь мама грозит уехать обратно в Сицилию, и ведь уедет — упрямая, как ослица!

— Почему же отец не написал ее имя на вывеске? — поинтересовался Уэс.

— Наверное, по незнанию. Они долго не могли зачать ребенка, но в конце концов природа расщедрилась на одного — на меня. Вывеска для папы — своего рода вклад в бессмертие. Он так загорелся иметь фамилию в неоновых лучах, что напрочь забыл про маму. А когда она разозлилась, отец не нашел ничего лучше, как разозлиться в ответ.

Уэсли потянулся вернуть стакан, и их пальцы вновь соприкоснулись. С небывалым энтузиазмом он принялся за дело — пила в его руках пела практически не смолкая. Однако пробило пять, а веткам не было конца и края. Работы еще на целый день. Но Уэсли не возражал, затянись обрезка хоть еще на два дня. А лучше на три. Совершенно другим человеком, не чета тому, что взбирался на рассвете на клен, он вернулся в отель, где остановилась бригада (предварительно спрятав приводной канат и обе пилы, циркулярную и двуручную, в сарай синьора Дельпополо — там надежней, чем в грузовике) и напевал не смолкая под душем.

Следующий день под знаком серебристого клена ознаменовался двумя событиями: во-первых, Уэсли взял новую высоту, а во-вторых, назначил свидание Спящей Красавице.

Едва упала последняя ветка, Херб пристально оглядел клен сверху донизу. Для непрофессионала зрелище не самое приятное: крона исчезла, во все стороны торчат голые сучья. Однако для дровосека нет ничего прекраснее дерева, которое так и норовит упасть, стоит лишь сделать насечку и пропилить под нужным углом — и впредь ничто не будет загораживать вывеску.

— Молодец, Уэс. Отличная работа, — повторял Херб. — Осталось убрать в сарай инструмент, выкинуть мусор и по домам. Завтра повалим красотку. Харрис, отнеси графин со стаканами в лавку.

— Давайте я. — Уэсли так засуетился, что едва не сшиб напарника с ног.

— Привет, — улыбнулась из-за прилавка Анжелика.

— Привет. Жаль, сегодня мы не поболтали через окно.

— Весь день проторчала в городе, поэтому мама делала лимонад. Кстати, как на вкус?

— Твой лучше. — Уэсли помолчал, собираясь с духом. — Слушай, у меня есть «понтиак». Старенький, но на ходу. Может… может прокатимся вечерком?