Ларс Кеплер - Соглядатай

– Я помог доктору снять ботинок, – хрипло ответил он.

– Мы звали, но никто не слышал, – пояснил Эрик. – Я хотел лечь на кровать, но упал на пол.

– Теперь вам лучше? – спросил Роки и поднял ботинок.

– Гораздо лучше, спасибо.

Охранник с пистолетом в руке посмотрел на обоих и кивнул, хотя ясно было, что дело нечисто.

– Время посещения вышло, – объявил он.

– Мне бы только знать фамилию Оливии. Тогда я разыщу ее, – сказал Эрик и взглянул Роки в глаза.

– Ее зовут Оливия Торебю, – просто ответил тот.

Эрик вышел следом за охранником, прошел с ним по коридору и увидел Касилласа – тот говорил с начальником отделения в дневной комнате.

– Все в порядке? – спросил Касиллас.

Эрик встал в дверях, чувствуя, что щека все еще горит после оплеухи.

– Должен сказать, вы проделали потрясающую работу с пациентом, – ответил он.

– Спасибо, – улыбнулся Касиллас. – Вообще, я думаю, что его можно было бы выводить из больницы, если бы он потребовал у административного суда новой экспертизы… но он, кажется, не считает, что полностью искупил свою вину.

Эрик дохромал до машины, взял телефон и набрал номер Марго, чтобы рассказать об Оливии Торебю.

Йона открыл глаза и взглянул вверх, в белый потолок. Дневной свет проникал в комнату, обходя темно-синюю роликовую шторку. Окно было приоткрыто, и свежий воздух струился внутрь, холодя чистые простыни.

В саду пели черные дрозды.

Йона взглянул на будильник и понял, что проспал тринадцать часов. Эрик оставил ему телефон, а на прикроватном столике лежали две розовые пилюли и три таблетки с запиской, гласившей: «Запей нас большим количеством воды и порыскай в холодильнике».

Йона проглотил лекарство, выпил стакан воды и со стоном поднялся. Теперь он мог ступить на ногу. Боль осталась, но уже далеко не такая острая. Исчезли дурнота и резь в животе, словно их и не было.

Йона подошел к окну и, глядя на яблоневый сад, набрал номер Люми.

– Это папа, – сказал он, чувствуя, как сжимается сердце.

– Папа!

– Как ты там? Нравится Париж?

– Он, конечно, побольше, чем Наттаваара, – ответила дочь. Голос точь-в-точь как у Суумы.

– Школа хорошая?

– Я еще толком не разобралась, но думаю – да…

Йона удостоверился, что у дочери есть все необходимое. Люми велела ему сбрить бороду и снова приступить к работе в полиции; на этом они закончили разговор.

Эрик оставил ему черные спортивные штаны и белую футболку. Одежда оказалась Йоне мала, штаны елозили по икрам, футболка жала в груди. Возле кровати стояли белые резиновые шлепанцы вроде тех, что выдают в гостиницах.

Йона подумал, что загадка остается загадкой лишь до тех пор, пока в ней присутствует нечто необъяснимое.

Теперь следователям известно, что фильмы сняты задолго до убийств.

На Марии Карлссон было то же черное белье, но швы на колготках, которые она натягивала в день смерти, немного отличались от тех, что в клипе. Ложка, обнаруженная в ведерке с мороженым в доме у Сусанны Керн, отличалась от той, что в записи, и патологоанатом сообщил, что Сандра Лундгрен не делала укол инсулина в вечер убийства.

Речь шла о классическом сталкинге. За женщинами подсматривали и исследовали их привычки долгое время.

Опираясь о стены, Йона пошел через весь дом на кухню. Надо позвонить в полицию Худдинге и проследить события вчерашнего дня, но сначала что-нибудь съесть.

Йона выпил воды, поставил кофе вариться и заглянул в холодильник, где нашел половину пиццы и стаканчик йогурта.

На кухонном столе возле пустой чашки Эрика лежали распечатки дела почти десятилетней давности, которое слушалось в суде первой инстанции Сёдертелье.

Откусывая холодную пиццу, Йона прочитал приговор, протокол судебно-психиатрической экспертизы и данные предварительного расследования.

Это старое убийство поразительно походило на нынешние.

Священника Салемского прихода задержали и приговорили к заключению за убийство женщины по имени Ребекка Ханссон.

Вчера, когда Эрик хлопотал вокруг него, Йона был почти без сознания, но теперь он вспоминал все, что говорил Эрик. Марго Сильверман попросила Эрика съездить поговорить с мужчиной, приговоренным к принудительному психиатрическому лечению. Марго хотела, чтобы Эрик узнал, не было ли у этого человека сообщника или подражателя.

Вероятно, Роки Чюрклунда она и имела в виду.

Марго мыслит верно, подумал Йона и встал, опираясь на стол. Босиком он вышел в сад позади дома, сел в гамак без подушек, немного покачался и пошел к кладовке.