Гарольд Роббинс: Сочинитель

Когда он вошел в кухню, мать стояла к нему спиной. Она не повернулась к нему. Продолжая чистить морковку над раковиной, она сказала, обернувшись через плечо:

- Ты будешь завтракать?

- Нет, спасибо, мама, - сказал он. - Только чашку кофе, пожалуйста.

Она все еще не повернулась к нему лицом.

- Тебе вредно пить кофе на голодный желудок.

- Я не хочу есть, - ответил он, усаживаясь за кухонный стол и крутя окурок между пальцами, пока горелый конец сигареты не отвалился.

Ставя перед ним кофе, мать заметила сигарету.

- Сигареты для тебя - самое худшее, - сказала она. - Ты перестанешь расти.

Он рассмеялся.

- Мама, во мне уже пять футов десять дюймов Сомневаюсь, что я еще вырасту.

- Ты уже видел письмо? - внезапно спросила она.

Он поставил обратно на стол чашку с кофе, так и не отхлебнув.

- Какое письмо?

Оно лежало на кухонном столе. Она пододвинула письмо к Джо. Конверт выглядел официальным. Он был уже вскрыт. Джо взял письмо, действительно оказавшееся официальным, - оно пришло из его призывного пункта. Он быстро достал письмо из конверта. Ему было вполне достаточно увидеть первую строчку: "Здравствуйте".

- Черт! - вырвалось у него, и он посмотрел на мать.

Она уже плакала.

- Перестань, мама, - сказал он. - Все-таки это еще не конец света.

- Один-А, - сказала она, - они хотят, чтобы в течение трех недель ты пришел в Главный центральный пункт для прохождения медицинской комиссии.

- Это еще ничего не значит, - возразил он. - Я - один-А уже больше года. Кроме того, в газетах пишут, что только сорок процентов призывников проходят комиссию. Я могу не пройти.

- Тебе для этого должно очень повезти, - шмыгая носом, сказала она.

Он засмеялся.

- Я уверен, что мы сможем что-то сделать. Папа - очень близкий друг Эйба Старка. И есть еще кое-кто, с кем мы могли бы поговорить. - Он не хотел говорить при ней, что папа в прекрасных отношениях с ребятами из Браунсвилля. Она и сама это знала, но никогда не упоминала об этом. Она даже не хотела допустить, что ее муж занимается не только своим птичьим рынком на Питкин-авеню, но еще и берет деньги под проценты.

- На призывные пункты никто не может повлиять, - сказала она - У тебя действительно должно быть что-то не в порядке.

- Может быть, они обнаружат у меня триппер.

Она посмотрела на него.

- У тебя он в самом деле есть? - Она не знала, нужно ли ей обрадоваться или рассердиться.

- Нет, - сказал он.

- Что произошло с твоей работой в "Дейли ньюс"? - спросила она. Газетчиков не призывают. Ты не должен был уходить оттуда.

- Я оттуда не уходил, - сказал он, - я тысячу раз тебе говорил, что они меня выставили. Они не хотят, чтобы у них работал кто-нибудь разряда один-А, потому что не могут зависеть от неопределенной ситуации: может быть, человек будет работать у них постоянно, а может быть, и нет.

- Эта твоя девушка, она же там пишет. Она могла бы как-нибудь помочь тебе.

Он промолчал. Он никак не мог сказать ей, что его выставили именно из-за того, что он трахал Китти. Он зажег окурок, выпустил дым, потом поднес чашку с кофе к губам.

- По крайней мере, тебе не нужно беспокоиться о Стивене, мама, сказал он. - Его не будут трогать еще четыре года.

- Тебя бы тоже не трогали, - сказала она, - если бы ты тогда устроился в магазин к дяде Иззи.

- Тогда еще не было войны, - ответил он. - Кроме того, ты же знаешь, что я не могу заниматься такой работой. Я писатель.

- Ты должен был пойти в Городской колледж, - сказала она. - Может быть, ты получил бы отсрочку.

- Может быть, - ответил он. - Но я не сдал вступительные экзамены.

- Вся беда в том, что ты никогда ни к чему не относился серьезно, сказала она, - только шатался с разными шлюшками.

- Продолжай, мама, - сказал он. - Теперь ты скажешь, что я должен был жениться.

- Для отсрочки, - сказала мать. - Я бы не жаловалась, даже если бы ты женился на одной из этих шлюх.

- И что бы я выиграл в таком случае?

- Три-А, - сказала она, - а если бы был ребенок, может, и больше.

Он покачал головой.

- Поздно сокрушаться.. Я уже не сделал ни одной из этих вещей, так что давай о них забудем.

Она посмотрела на него, и у нее снова потекли слезы.

- Я говорила с твоим отцом. Он хочет, чтобы ты зашел к нему на работу и побеседовал с ним.

- О'кей, - сказал он и улыбнулся. - Может, мне поспать три-четыре ночки на птичьем рынке, прежде чем идти в Главный центральный. Может быть, на мне будет кишеть столько куриных блох, что меня сразу же выкинут вон.

- Не делай посмешище из своего отца, - сказала она.