Винс Флинн - Наемник

Иванов пришел к выводу, что у них имелась вся информация, которой обладал Дорфман. Все счета и то, как Иванов обманывал собственное правительство, получая миллионы за поставки оружия, – ведь он играл роль посредника во время сделок с Сайедом. Уже только эти сведения могли погубить его. Руки Иванова были связаны – во всяком случае, в данный момент. Вот что посоветовал ему Швец: сделать вид, что он играет по правилам сирийцев и палестинцев, отправиться в Бейрут и посмотреть лжецам в глаза, а потом спросить у них, куда исчезли деньги. И устроить демонстрацию силы, чтобы они в следующий раз подумали дважды, прежде чем воровать у него.

Иванову идея понравилась. Он вошел в кабинет Примакова, обернулся и сказал Швецу, чтобы тот подождал снаружи. Швец слишком хорошо знал своего босса, чтобы сомневаться в его двуличности. Он нервно посматривал на часы; секунды текли одна за другой, и Швец понял, что задумал Иванов. Босс решил свалить всю вину за исчезнувшие фонды на своего заместителя. Он уже наверняка приказал кому-нибудь создать фальшивый след, связывающий его с Дорфманом. И теперь, если возникнут проблемы, Иванов сможет отойти в сторону и обвинить в случившемся своего неумелого помощника. Сейчас Швец даже не знал, кем он недоволен больше – Ивановым, готовым его предать, или собой за то, что не предвидел такой вариант развития событий. Ему следовало оставить Иванова в постели, а самому рискнуть и отправиться к Примакову.

Когда дверь наконец распахнулась, Иванов вышел из кабинета директора со стоическим выражением лица. Он не замедлил шага, пройдя мимо Швеца к лифту, – лишь щелкнул пальцами на ходу, показывая, что заместитель должен следовать за ним. Швец вскочил, застегнул пиджак и поспешил за боссом.

– Ну? – спросил он, как только мужчины оказались в лифте.

– Все прошло хорошо. Он понял, что необходимо сделать.

Швец собрался задать следующий вопрос, но Иванов резко покачал головой, показывая, что здесь говорить не следует. Когда менее чем через минуту они вошли в кабинет Иванова, директор сразу взялся за бутылку водки. На этот раз Швец не попытался его остановить. Приближался полдень, и он считал своей победой, что Иванов так долго сохранял трезвую голову. Он дождался, когда босс сделает несколько больших глотков.

– Что он сказал? – спросил Швец, как только на лице Иванова появилось расслабленное выражение.

Шеф резким движением распустил галстук.

– Он согласен с нашим взглядом на ситуацию и знает, чего ждать от палестинских обезьян.

Швец привык к расистским заявлениям босса, поэтому не обращал на них внимания. И еще ему была известна склонность Иванова к паранойе, и он знал, что сейчас следует ждать очередного обострения. Иванов боялся, что его кабинет прослушивается.

– Каков наш план?

– Мы вылетаем утром.

– Вдвоем? – испуганно спросил Швец.

– Нет. – Иванов широко ухмыльнулся. – Директор проявил немалую щедрость. Он посылает с нами спецназ. Одно из лучших подразделений «Вымпела».

Швец не знал, хорошая это новость или плохая. Среди прочего «Вымпел» специализировался на убийствах и саботаже.

– Но почему именно «Вымпел»?

– Потому что мы берем с собой наличные.

– Сколько?

Иванов улыбнулся и показал пять пальцев.

– В самом деле? – Швец был шокирован.

– Не нужно так удивляться. Не сомневаюсь, что деньги будут фальшивыми. Полагаю, их как раз печатают, пока мы тут разговариваем.

Швец слышал о существовании старых печатных станков КГБ, которые могли производить франки, немецкие марки, фунты и доллары.

– А они смогут их проверить?

– Если это не под силу американцам, то палестинцам и подавно.

Швец не был в этом так уверен, но ему ничего не оставалось, как промолчать.

– И не нужно нервничать. – Иванов подошел и положил руку на плечо своего заместителя. – Я рассказал ему, как ты полезен. У меня нет сомнений, что, как только мы вернемся с таинственным американцем, тебя ждет повышение.

Швец улыбнулся, хотя ему все это не слишком нравилось. Он опасался, что его ждет не повышение, а грязная душная тюремная камера.

Бейрут, Ливан

Ридли считал, что встречаться с источником на конспиративной квартире – это нарушение всех принципов, но данный человек являлся исключением. И на то имелась веская причина – он владел всем домом. У Левона Петросяна был цвет лица, как у человека, родившегося много севернее, но он достаточно давно жил в этом жарком городе, и теперь его морщинистая кожа казалась обожженной солнцем навсегда. Седые волосы отступили к середине головы, и он набрал не менее пятидесяти фунтов лишнего веса.