Борис Хайкин - На перекрёстке ностальгий. Избранное

Мы свежести чувства хотели
В преддверии светлого дня.
Инсульт поразил твое темя.
Тоска обуяла меня.

Босая душа, как по кругу,
Идет по горячей золе.
Мы преданы были друг другу,
Но предано тело земле.

А плоть по прошедшему тужит.
Твой образ из глаз не исчез.
И только парящие души
Не могут спуститься с небес.

И лишь остановит мгновенье
И вызовет сдавленный крик
Метелочка свежей сирени,
Увядшая в пальцах твоих.

По любимой тоскуя,
Я на пристань пришел.
Небо воду морскую
Зачерпнуло ковшом.

Только эту криницу
Не осушишь до дна.
Мне бы вдоволь напиться,
Да вода солона.

Мне б от горя укрыться
Покрывалом дорог.
Мне бы только отмыться
От щемящих тревог.

Но волна мою фею
Увела за собой,
Все мутнее белея
В глубине голубой.

Я слово «ЖЕНЩИНА» пишу,
Не утруждаясь понапрасну,
С заглавной буквы или «красной»
Строки, и ложью не грешу.

Тоннель копают с двух сторон.
Я не хочу и не умею
Лепить из глины Галатею.
Увы, я не Пигмалион.

Не томный взгляд, не свечкой грудь —
Разогревают нас умело.
В избраннице душа и тело
Неразделимы; в этом – суть.

Но коль она увидит путь,
Проникнет в плоть души и сердца,
Клянусь – не дам ей оглядеться,
В моих объятиях уснуть.

Над сонным морем занавес рассвета
Тенями отразил морскую гладь.
Настало время камни собирать
Мне одному на побережье этом.

Любой педант, что презирал сонеты,
Воспримет дар любви, как благодать.
И мне пора ей должное воздать,
Не уронив достоинства при этом.

Порыву ветра брат единокровный,
Любовь не принимал я, безусловно.
Но полагался на свое чутье.

И вот теперь, утратив обонянье,
Пустил в распыл былое достоянье.
Не знаю – где мое, где – не мое.

Дано живущим не случайно
Поверить искренне, на слух,
Что плод греха и парус тайны
Мужской поддерживают дух.

Об этом ведали предтечи.
Ведь притяженья крепче нет,
Чем инь и ян, чем чет и нечет,
Тепло и холод, тень и свет.

И дело слабой половины,
Порой к ущербу им самим,
Не убивать в тебе мужчину,
А помогать остаться им.

Не для себя горят светила.
Благоухать цветам не раз.
В руках у женщин наша сила,
А женский шарм в руках у нас.

Ни будки, ни жилья в норе…
Так, почитали мы за благо
Кормить в общественном дворе
Одну бродячую собаку.

Та обреталась под кустом.
Сгибала спинку по лекалу.
И нас виляющим хвостом,
Когда с работы шли, встречала.

Кто даст еще ей есть и пить,
И позабавится игрою?
Я стал с работы приходить
Один, и позднею порою.

И подсмотрел в одну из дат
(Не быть хозяйке больше с нами) —
Скулила, глядя на закат
Большими, влажными глазами.

Сплошные весенние ливни
До первых слезящихся рос
Положат на мокрый суглинок
Искристые сполохи роз.

Над памятным время бессильно.
И небо, что слезы прольет,
Омоет на камне могильном
Нетленное имя ее.

А солнышко глянет с любовью —
От факела ярких лучей
Затеплятся у изголовья
Лучи поминальных свечей.

Душа ее за облаками
Усмотрит в святой простоте,
Как сердца слежавшийся камень
Лежит на могильной плите.

Час пришел – и вкусил я цикуту разлук.
Распрощался я с верной любовью.
Прерываются сны наши стонами мук.
Поцелуи окрашены кровью.

Не впадаю в истерику и забытье.
И все так же безмерно тоскую.
Руки чувствуют нежное тело твоё,
Даже если ласкаю другую.

Миражи нелюбви посещают мой дом.
И от этого некуда деться.
Я, признаться, живу на дыханье втором,
Что пришло от тебя по наследству.

Как во сне, ощущаю себя наяву.
Так кому из нас более трудно?
Я на бренной земле беспросветно живу.
Ты ж в бессмертии спишь беспробудно.