Поэзия Ду Фу в переводах А.И.Гитовича

Я скиталец на плоту убогом -

Он не приплывет к родному краю.

Вдалеке от Расписной палаты,

Где курильницы благоухают,

Здесь - за парапетом горной башни -

Дудки камышовые рыдают.

Та луна, что сад мой озаряла -

Весь в плюще и зарослях глициний, -

Лишь унылый берег тростниковый

И мисканты озаряет ныне.

На тысячу домов, под мирным солнцем,

Раскинувшихся в утреннем покое,

Который раз гляжу я терпеливо

С моей невзрачной башни над рекою.

Вторые сутки рыбаки хлопочут -

Теперь их лодки снова на причале,

И ласточки, про осень забывая,

Летают и летают, без печали.

Жил Куан Хэн - советник государя,

Но оценить его не пожелали,

Лю Сян хотел свою продолжить мудрость,

Но, видно, вспомнят и о нем едва ли.

А пожилые люди (что когда-то

Со мной учились в молодости) - ныне

Одеждой легкой, тучными конями,

Бесстыдно похваляются в Улине.

За столицею слежу я,

Как за шахматной доскою:

На сто лет событий хватит -

Тут не справишься с тоскою.

Где дворцы князей китайских?

Кто теперь владеет ими?

Все посты и все поместья

Заняты людьми чужими.

Гонги бьют и барабаны,

И на западной границе,

Получив "приказ крылатый",

В бой несутся колесницы.

Пусть в реке уснули рыбы,

И драконы спят угрюмо -

О родной моей отчизне

Навсегда бессонны думы.

Ты видишь: ворота дворца Пэнлай

К югу обращены,

Росу собирает столб золотой

Немыслимой вышины.

Ты видишь: вдали, на Яшмовый пруд,

Нисходит богиня фей -

И фиолетовой дымки мираж

Становится все бледней.

Тогда раздвигаются облака -

И вот пред тобой возник

За блеском драконовой чешуи

Сияющий царский лик.

А я одиноко лежу у реки,

На склоне вечерних лет.

Где царские милости и хвалы? -

Давно уж пропал их след.

От этой дикой красоты ущелья

До берегов прекрасного Цзюйцзяна, -

Наверно, десять тысяч ли, но осень

Свела в одно их пеленой тумана.

Я вижу галерею царской башни -

Там часто императора встречали,

И знаменитый лотосовый садик,

Куда вхожу я в скорби и печали,

И разукрашенных столбов блистанье,

И желтых цапель, прилетевших в гости,

И белоснежных чаек, что часами

Сидят на мачтах из слоновой кости.

И я глаза невольно закрываю -

Мне жаль того, что не увидеть снова...

Чанъань, Чанъань! Ты центр земли

китайской,

Ты тень великолепия былого!

Передо мною пруд Кунминчи -

Подвиг Ханьских времен,

И боевые штандарты У-ди

И пурпур его знамен.

Ткачиха с пряжею стынет зря -

Бессильна ее мечта;

От ветра слегка шевелится хвост

У каменного кита.

А волны несут водяной рис -

Они от него черны.

И лотосы, чаши раскрыв свои,

Холодной росой полны.

Но только птицам открыт путь

Из крепости - на простор.

И снова томится старый рыбак

В плену у рек и озер.

Через Куньу и Юйсу дорога

Вьется на сотни ли,

Потом через северный склон Чжуннаня

Она приведет в Мэйпи.

Там не клюют теперь попугаи

Брошенное зерно;

Осталось гнездо на ветвях платана,

Но фениксов нет давно;

Там вместе с красавицами когда-то

Я ветки срывал весной;

Волшебники плыли со мною в лодке

Под ласковою луной;

И кисть моя повелевала природой,

Не зная ни в чем преград.

А ныне я стал и седым, и слабым,

И скорбно стихи звучат.

766 г.

Луна восходит,

Озарив простор,

В реке сияя

Каждою волной.

И на циновках на моих

Узор

Отчетливо я вижу

В час ночной.

А где-то там,

За десять тысяч ли,

На родине,

Что не забыта мной, -

Уже цветы,

Наверно, расцвели

Под этой же

Спокойною луной.

766 г.

В Цаньянском ущелье

Вода черна.

Сменилась

Ночная стража.

В таком тумане

Плывет луна -

Порой

Не увидишь даже.

Увы! Не назначить

Желанный срок

Для старческих

Снов непрочных:

Ведь только во сне

Находить я мог

Свой

Персиковый источник.

766 г.

О берег ветер бьется.

Даль туманна.

Моя свеча

Мигает еле-еле.

Кричат на перевале

Обезьяны,

Во мгле

Речные птицы пролетели.

Хочу с мечом суровым

Подружиться,

Сижу в коротком платье

Не в халате.