Чайковская - Unknown

не узнают – во всяком случае, пока не явится по их тела Та, Что Примиряет

Свет и Тьму, Черное с Белым…

И перед смертью, в последнем порыве, Тассатио успел выточить на щеке

статуи-лица слезу, а потом его сбило порывом ветра во впадинку над верхней

губой каменной царицы. Едва шевелясь от бессилия, он сорвал с себя шлем –

«корону», которой не хотел. В гордыне своей он не пожелал доставить

удовольствие судьям и зевакам, созерцающим, как умирает один из величайших

созидателей Алы.

Несколько раз схватив ртом разряженный воздух мертвой планеты и

скорчившись в пыли на камне, Тассатио испустил дух.

Он не знал, что все аллийцы тут же встали со своих мест, склонив головы пред

его мужеством и гением, а в огромных зеркалах отразилось каменное лицо

прекрасной Танэ-Ра и живое лицо смертной женщины, видевшей смерть того, кого ей теперь не позабыть вовек.

И судьи сдержали слово. Родившийся спустя полтора цикла Селенио сын

царицы Танэ-Ра был наречен именем Алэ, что значит «горящий», и в нем

воплотился «куарт» великого созидателя – единственного из аллийцев, кто

ступил на любимую землю после великого переселения. Отныне имя Алэ было

внесено в почетные списки аллийцев, а имя мятежника Тассатио помнит лишь

легенда.*

_________________________

* Полный текст главной аллийской легенды находится

здесь:

http://proza.ru/2007/10/31/73

* * *

Трансляция завершилась, и Храм-пятигранник погас. Наступила самая темная

минута праздничной ночи.

Многие, многие ори, кто еще обладал способностью ощущать свой «куарт», в

синергизме мгновения дали ему свободу, и раненый Храм заполыхал красками

полярного сияния, отозвавшись на их Призыв. Нескончаемый полет к небесам в

луче от верхушки пирамиды – вот что было кульминацией Теснауто для «куарт»

всех потомков аллийского племени. И там, наверху, они увидели и серебристые

волны безбрежного океана, и ворот Мирового Древа Жизни и познания, и

тысячи, тысячи других «куарт», явившихся почтить соотечественников, которые

уже сумели Взойти.

* * *

– Вот вы, советник, говорите, что Коорэ всегда был сыном пары ваших

учеников – Ала и Танрэй…

Догнав Паскома и его спутника Огангу, с которым сложно было бы затеряться и

в более многолюдной толпе, господин Корэй слегка поклонился на ходу, прежде

чем присоединиться к их обществу.

Кулаптр кивнул в ответ:

– Во всяком случае, на протяжении не менее чем двадцати инкарнаций.

– Но я только что впервые обратил внимание, что мой младший внук, Фирэ –

воплощение «куарт» Коорэ! Я смог это заметить при Восхождении – прежде

нам с ним не доводилось видеться там…

– Да, Фирэ – это воплощение «куарт» Коорэ, вы не обознались, – печально

улыбнулся учитель Ала. – Воплощение сына Ала и Танрэй, их тринадцатого

ученика…

– Но… как?..

– Хаос и раскол, советник Корэй. Не те «куарт» рождаются не в тех семьях…

Господин Корэй ужаснулся и даже приотстал от спутников:

– Я… не знал, что все настолько удручающе, Паском… – надтреснутым голосом

выговорил он, придя в себя. – Что же теперь – когда у ваших учеников появится

сын, мой внук должен будет погибнуть для перенесения?

– Оставьте! – досадливо поморщился Паском, вышагивая рядом с мелко

семенившим великаном Огангой, который, мало что понимая, предпочитал

широко улыбаться окружающим. – Фирэ мог стать сыном Ормоны и Тессетена

– он родился через год после их объединения – но поскольку не стал, дело здесь

в чем-то ином. Мы не ведаем заранее всех возможных путей, они открываются

нам лишь после свершения событий. Я не знаю судьбу вашего младшего внука, но на вашем месте очень заинтересовался бы судьбой старшего. Дрэян тоже их

ученик, если вы не знали. Вот, двое из тринадцати уже налицо. И Дрэян

вызывает отчетливое беспокойство. Не те мысли ухватил и присвоил его разум, советник Корэй. Я сказал бы, что он заразился, а выздоровление если и

произойдет, то будет долгим и нелегким – и то если все сложится благополучно, в его пользу…

– Значит, у Фирэ есть шанс выжить в этом воплощении? Поймите, я люблю

этого малыша. Стыжусь признаться, но я привязан к нему больше, чем к

Дрэяну.

– Сколько ему уже?

– Скоро десять. Он еще мал, но потрясающе…

– Я знаю, Корэй, я знаю. Наблюдаю за учениками моего ученика, а потому и

знаю. Ал – последний из моих тринадцати, он не успел тогда Взойти, и моя