Чайковская - Unknown

до стража и схлестнуться с ним…

* * *

– Я останусь с вами! – не терпящим возражений тоном сказал владыка, глядя, как знахарка поит его сына каким-то зельем.

– Нет, вельможный господин! – с удивительной твердостью в голосе отозвалась

Танрэй, заставив вздрогнуть приехавшего на подмогу лекаря. – Тебе не снести

того, что ты увидишь.

– Ты клянешься, что мой сын останется жив? Пусть нездоров, но жив?

Она пристально взглянула ему в глаза:

– Как могу я клясться? Не мне решать за ту мать, что родила всех нас. Я могу

лишь просить у нее, и ежели нет нигде ошибки, она даст во щедрости своей, вельможный господин. Жизнь даст, здравие. Есть еще у тебя время для

попятной, он пока просто спит. Откажешься – просто выспится и легче ему

завтра будет. Решай!

Чернобородый беспомощно покосился на Соуле и на лекаря, но те хранили

безмолвие. Владыка уже знал, что не пойдет он ни на какую попятную. А умрет

наследник, так и ему не жить. Он так решил.

– Делай, целительница. Излечишь – будешь при дворе жить со своими сестрами, ни в чем отказу знать не будешь, женихов из самых высших дворян выберете, я

вам сам титулы выдам. Ты только делай!

Он смолк, не стал говорить, что будет с ними троими в другом случае…

Мужчины вышли, но лекарь вскоре вернулся, бледный и напуганный.

Не дрогнула рука Танрэй, когда из рассеченной кожи на обритой голове

младенца хлынула кровь. Она лишь глазами указала лекарю, чтобы осушил, а

после, когда унялось кровотечение, завернула широкий лоскут кожи, словно

тряпицу, и обнажилась кость черепа. Стоило знахарке попросить тот или иной

инструмент из тех, что сделаны были по ее рисункам, как Афелеана либо

Эфимелора подавали нужные – ей да лекарю.

Маленьким коловоротом просверлила Танрэй несколько отверстий в черепе

ребенка, а потом выпилила маленькой ножовкой круг чуть выше его уха, справа, сняла, точно крышку с котла, и обнажились мозги.

– Света бы побольше… – сказала знахарка, заглядывая в дырку. – Плохо

видать…

Афелеана поднесла поближе привезенную из замка лампаду – эта и светила

ярче, и коптила меньше. Танрэй шепнула что-то лекарю, и оба они согнулись

над мальчонкой.

– Эф, ты сердце его пощупай – бьется ли?

Эфимелора послушно приложила пальцы к запястью ребенка и кивнула.

– Бейся, бейся! – приговаривала Танрэй. – Еще побежишь! Еще хорошим

воином станешь! Бейся за жизнь свою, вельможный наследник!

Лоб и спина у нее да у лекаря сплошь покрылись потом, но те лишь просили, чтобы кто-нибудь утер им лицо, и снова ныряли в хитромудрую свою работу.

Афелеана глядела и дивилась: и где могла научиться такому девчонка? Чай, все

эти годы вместе скитались, ни шагу друг без друга…

Лекарь не скрывал своего ужаса, когда увидел в руках знахарки маленькие

клещи или что-то похожее на них, которые она погрузила в серовато-розовое

мясо, испещренное сосудиками и причудливыми ходами мозгового лабиринта.

Словно бы что-то нащупав, она вытащила в зажиме небольшой окровавленный

комок, который они так кропотливо отделяли с нею от здорового органа.

– Живой?

Эфимелора другой раз пощупала руку и снова обнаружила ток крови в жилке.

Дыру они закрыли золотой пластинкой размера большего, чем вынутая кость, а

потом приживили ее золотыми же скобами к черепу.

– Из-за этого он и хворым был? – спросила сестрица Ала, указывая на добытый

клещами темный кусок, похожий на куриное сердце, только чуток помельче.

Вдевая скользкую нить в искривленную дугой иглу, Танрэй не ответила. И

когда на голове сына владыки вместо былой раны остался только

перехваченный стежками красный рубец, она с облегчением вздохнула: зелья

ему хватило, чтобы проспать до самого конца.

– А теперь надобно влить ему настойки от боли, да только так, чтобы не

поперхнулся.

Напоив спящего, Афелеана и Эфимелора перенесли больного младенца на

топчан вместе с тряпицей, на которой тот лежал, и лишь после бережно

вытянули из-под него окровавленную ткань.

– Спит, – шепнула Эфимелора.

– Лишь бы никакая хвороба не влезла! – опасливо перебила ее Афелеана, боясь

сглазить и оттого говоря уклончиво, без восторга. – А то еще хворобу потом

лечи…

Танрэй же сунулась на двор, чтобы обрадовать владыку доброй вестью.

Афелеана увидала в окно, как просияло лицо чернобородого и как опять

ввинтил свой стальной взгляд в девчонку придворный Соуле. Будто вовсе не