Чайковская - Unknown

может.

Заполоскав юбкой из длинной шерсти, бык побежал было от парней, но признал

Рарто и остановился, кивая широколобой башкой с короткими, разведенными в

разные стороны рогами.

Чтобы не поранить животину и приятеля, Рарто поднял повыше трофейный меч

и вслед за Алом смело запрыгнул на покатую спину яка. Когда эта махина без

лишних возражений двинулась и побежала, у юноши мелькнула мысль, что Ал

погорячился, выбрав такой способ передвижения. Тот вообще сидел на самом

горбу зверя и пытался управлять им, схватив за рога. Як не утруждал себя

перепрыгиванием через мертвецов. Рарто только и слышал, как под копытами

хрустели кости. Иногда подчиняясь велению Ала, бык все же чаще пер

напролом – через кусты и рухнувшие юрты: в темноте он видел еще хуже

людей, и это вызывало у него ужас.

Стойбище оказалось вырезанным и сожженным. Захватчики угнали и скот, неизвестно по какой причине оставив одного этого яка.

– Ты знаешь, где искать твоих сородичей? – спросил Рарто.

– Нет, откуда?

Рарто подумалось, что тех могли давно убить, но не посмел сказать этого вслух.

– Ястана аверда ит! Ястана! – послышался неподалеку детский голос, и было в

нем столько отчаяния, что странный як едва ли не сам повернул к перекошенной

юрте на краю стойбища.

Почти на ощупь пробились они внутрь жилища. Бык ревел и в слепоте своей

топтался на месте, а Рарто в отсветах углей гаснущего очага увидел в дальнем

углу нескольких мужчин. На них то и дело бросался какой-то мальчишка, кричал, но те лишь отшвыривали его, а то и пытались зарубить. Ловко

увернувшись, пацан всякий раз отбегал, но сразу возвращался.

Когда в юрту ворвался бык, мальчонка в очередной раз летел над углями, а

кочевники отвратительно ржали. От грохота, учиненного яком, все

повернулись, и один из них подскочил с пола. Рарто разглядел оставшуюся там

мертвую женщину. Похоже, похотливые ублюдки измывались над матерью

мальчика, а тот пытался спасти от осквернения хотя бы ее труп. Рарто без труда

вообразил себе, что ощутил Ал в эти мгновения и почему топор в его руках

покрошил, как капусту, четверых отлично вооруженных степняков. Сам Рарто

не успел нанести и пары ударов, как все было кончено, и як вывалился наружу, бросив наездников в юрте. Парни погнались за ним, и это было вовремя, иначе

бы их застали врасплох. Выскочив следом за быком, они чуть ли не нос к носу

столкнулись с отрядом кочевников. Рарто бросился бежать, но услышал за

спиной лязг металла и вопли мальчишки:

– Тимаратау! Яхишь! Яхишь!

Безумный Ал сцепился с пятерыми, полными сил и сытыми мужиками.

Понимая, что жить им с приятелем осталось пару мгновений, Рарто размахнулся

мечом и прыгнул вслед за другом.

– Тимаратау!

– Ал!

– Тимаратау! Яхишь!

Лязг. Рёв быка. Топот. Боль в руке. Лязг. Вопли мальчишки. Крики степняков и

Ала...

Рарто бился вслепую и только тому удивлялся, что живы еще они оба.

И вдруг кочевники стали отступать. Раненый и контуженный Рарто услышал

вокруг знакомые голоса, знакомую речь, которой пользовались все оседлые

развитые народы этих мест.

Десяток каторжников, вооруженных чем попало – от кривых мечей степняков

до рогатин охотников на медведей – гнали прочь отряд отлично экипированных

воинов, а впереди, снова верхом на разъяренном быке, их преследовал Ал и

одного даже сумел затоптать.

– Откуда вы? – спросил Рарто, сам не веря еще в спасение.

– А чего бы мы вас, мальцов-молодцов, кинули без подмоги?

– Тимаратау! – тыкая пальцем в сторону возвращавшегося Ала, повторял

мальчишка-кочевник.

– Чего это он такое вопит все время? – поморщился Рарто, на ощупь исследуя

рану повыше локтя и с облегчением убеждаясь, что на этот раз пронесло: это

оказалась неглубокая царапина, ее бы только от заразы уберечь.

– Это по-ихнему «бык из железа» значит. То бишь сильный очень воин, –

объяснил кто-то из пленников-старожилов. – Сдается мне, вернутся эти сейчас.

С подмогой. Уходить надо.

Беглецы наскоро прошлись по стойбищу, раздевая и разувая убитых.

Мальчишка неотступно следовал за ними, а Ал с упорством, присущим

вожакам, осматривал каждый закоулок, вздрагивая при виде всякого женского

трупа. Но сестры и невесты, к своему счастью, среди мертвых он тоже не

находил.

Бык, как и мальчишка, плелся за ними, не отставая, хотя надобности ему в

людях, а людям – в нем уже не было никакой.