Unknown - [Zamaleev A.F.] Lekcii po istorii russkoi filosofi(BookFi.org)

44

политического оправдания, перекладывал все беды на "атамана чертей" - Никона.

Позднее, с ликвидацией патриаршества (1721), когда прекратилось двоевластие, функция антихриста целиком перешла на монарха, дополнившись догматом немоления за государя.

Столь же нетерпимо, как к церковным "новинам", протопоп Аввакум относился к мирской мудрости, знаниям. В поучении "Како нужно жить в вере" он прямо утверждал: "ритор и философ не может быть христианин". Аввакум строго следил за тем, чтобы "стадо Христово" сохраняло "простоту ума" и "чистоту сердца". "Евдокея, Евдокея, - наставлял он некую провинившуюся деву, - почто гордаго беса не отринишь от себя? Высокие науки исчешь, от нея же падают Богом неокормлени, аки листвие... Дурька, дурька, дурищо! На что тебе, вороне, высокие хоромы? Граматику и риторику Васильев и Златоустов, и Афанасьев разум (т.е. разум Василия Великого, Иоанна Златоуста и Афанасия Александрийского.- А.З .) обдержал. К тому же и диалектику, и философию, и что потребно, - то в церковь взяли, а что непотребно, - то под гору лопатою сбросили. А ты кто, чадь немощная?.. Ай, девка! Нет, полно, меня при тебе близко, я бы тебе ощипал волосьев за граматику ту". Истинной ценностью обладает только вера, и Аввакум в зависимости от веры различал "образы" человека. Если ради веры он способен претерпеть все "жестокое", "плечевное", "смертоносное", если в нем "благодатное" превосходит "страстное, значит житие его "духовно". Если же он проводит жизнь в "роскошах мира сего" и преисполнен "всякия неправды и беззакония", то такой человек во всем "грехотворителен и гнусен". Соответственно символы жития духовного он прилагал к самому себе и ближайшим соратникам - расколоучителям, а символы жития "роскошного" - к "алманашникам", "зодийшыкам", людям западной ориентации. Подобные воззрения не служили благому делу: во имя "отеческих преданий" водружалась непроницаемая стена отчуждения между верой и разумом, наукой и религией, которая заслоняла от староверов горизонты человеческого прогресса.

б) "Латинствующие" . Партия "латинствующих" была представлена прежде всего пришлыми книжниками, главным образом из числа выходцев Киево-Могилянской академии. Среди них особо выделялась фигура Симеона Полоцкого (1629-1680), первого профессионального писателя России. Он оставил огромное литературное наследие. Широко известны его поэтические своды "Вертоград многоцветный" и "Рифмологион"; это настоящие энциклопедии по всем отраслям тогдашних знаний. Заслуживает упоминания и книга "Жезл правления", посвященная обличению расколоучителей Никиты Пустосвята и попа Лазаря. В ней он с западническим высокомерием подверг осмеянию самоучек-староверов, как вообще всю русскую "неученую" культуру.

Все творчество Симеона Полоцкого проникнуто жаждой просвещения и образованности. В соответствии с духом времени наивысшим выражением разума он признавал Священное писание, подчеркивая его нравственно-обновляющую сущность. Вместе с тем, с его точки

45

зрения, для всякого человека необходимы "свободные" науки, наставляющие его в житейских делах. Лишь в единстве с ними вера способна привести к мудрости.

Мудрость же добродетельна: "Елма же мудрость в ум некий вселится, ко правым делом муж Богом строится". Ее нравственной константой всегда выступает "правость", благо. Симеон осуждал тех образованных людей, которые не делятся с другими своими знаниями. По его мнению, человек, "мудрость имеяй, аще утаяет, чистое злато в землю копает". Только приобщая других к наукам, он умножает собственные познания.

Мудрому, согласно Симеону, противостоит невежда, ибо он "книг неискусный" и подобен сове, рассуждающий о солнце. Невежда к тому же еще обязательно злой человек. В вирше "Слова непослушание" Симеон писал, что у безобразного слона и горбатого верблюда есть привычка при входе в чистую воду, до того как они начнут пить, "первее ногами ону возмутити". Делают они это, чтобы не видеть в воде своего "нелепия". И далее заключал:

Подобие людие злие препинати

слова обыкоша и книг не читати.

Книга не только учит благородству и мудрости; она открывает глаза на мир, делает осмысленным само существование. "Кто есть царь и кто тиран, хощеши ли знати?",- спрашивал Симеон в одном из своих сочинений и отвечал: "Аристотеля книги потщися читати". Обращаясь к царю Федору Алексеевичу, только что вступившему на престол, он напоминал своему ученику:

Книги историй возлюби читати,