Unknown - [Zamaleev A.F.] Lekcii po istorii russkoi filosofi(BookFi.org)

42

национально-духовный мир - "Российскую Европию"; и, наконец, самая величественная и яркая вершина - время Екатерины II, время "открытых заявлений гуманных принципов" и "научно-гуманитарного движения" [ Л.Н. Веселовский ].

1. Зарождение русского просветительства . С избранием на царство династии Романовых (1613г.), началась эпоха европеизации России, формирования духовных предпосылок русского Просвещения. Становление этого процесса было обусловлено реформами царя Алексея Михайловича и патриарха Никона, вызвавшими острую конфронтацию церковных группировок, противостояние "староверов" и "латинщиков" - людей новой идеологии.

а) Старообрядчество . Вторая половина XVII в., с одной стороны, завершала политическую эволюцию русского средневековья, а с другой - открывала новый этап - европеизацию России. Поворот к Западу наметился уже в реформах царя Алексея Михайловича. Перед ним во всей остроте встал вопрос о присоединении Украины к России. Однако дело тормозилось обрядово-вероисповедными различиями. В то время, как западнорусское православие, находившееся под юрисдикцией константинопольского патриарха, придерживалось восточно-христианской традиции, Московская Русь исповедовала особого рода "правоверие", резко отличавшееся от византийского образца. Московиты крестились двумя перстами вместо трех, Сына Божьего именовали Исусом, поясным поклонам предпочитали коленные, аллилуйю пели сугубую, а не трегубую и т.д. Словом, московское христианство представляло собой чисто поместное образование, сложившееся на почве национальной духовности.

Все это с согласия царя Алексея Михайловича начал "исправлять" Никон. Он разослал ко московским церквам и монастырям "память", в которой указывалось, что "не подобает метания творити на колену, но в пояс бы вам класть поклоны, еще же и трема перъсты бы есте крестились". Вслед за тем "трисоставный" (восьмиконечный) крест с изображением распятия заменяется на "двучастный" - четырехконечный. В довершение ко всему патриарх пригласил из Киева ученых монахов для "книжныя справки" - редактирования церковных книг. В Москву прибыли Епифаний Славинецкий, Арсений Сатановский и Дамаскин Птицкий, которые немедля занялись монастырскими библиотеками. Их сразу окрестили сатанинской троицей.

Действия Никона вызвали открытое недовольство не только у духовенства; брожение умов захватило и народные массы, которые незадолго до этого окончательно подпали под крепостническое Уложение 1649 г. Крестьяне выступали за сохранение "старой веры", отвергали все церковные преобразования, стихийно сознавая их связь с новой политической системой. Они толпами снимались с насиженных мест, уходили в глухие леса Севера и Зауралья. Год от года возрастал психоз массовых самосожжений, в огне нередко гибли сотни и тысячи. Не помогали ни преследования правительства, ни анафематствования духовных пастырей. "Святая Русь" не желала становиться

43

"Российской Европией". Сила стала против силы, изматывая и озлобляя друг друга. Русское общество погрязло в глубоком и трагическом расколе.

Во главе "ревнителей веры" оказался протопоп Аввакум Петров (1621-1682), человек фанатической убежденности и жертвенной привязанности к "старой вере". О Никоне явственно заговорили как о "папежнике", стороннике латинства. "Всяк бо, крестяся тремя персты, - утверждал Аввакум, - кланяется первому зверю папежу и второму русскому, творя их волю, а не Божию, или рещи: кланяется и жертвует душею тайно антихристу и самому диаволу. В ней же бе, щепоти, тайна сокровенная: зверь и лжепророк, сиречь: змий-диавол, а зверь- царь лукавый, а лжепророк - папеж римский и прочий подобни им". Аввакум подходил к церковным преобразованиям эсхатологически, видя в них знамение конца света.

Религиозно-политическая сущность старообрядчества выразилась в учении о чувственном антихристе. Идеологи раскола все без разбора сходились в том, что "время страдания приспе" и антихрист уже царствует в мире. Дьякон Федор, духовный сын Аввакума, прямо заявлял: "Во время се - ни царя, ни святителя. Един бысть православный царь на земли остался, да и того, не внимающего себе, западнии еретици... угасили... и свели во тьму многия прелести". Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович - это два "рога антихристова", апокалиптического зверя. Федор призывал сопротивляться никоновским нововведениям и ни в чем не повиноваться царским повелениям.

Аввакум не был столь категоричен в определении "лиц" чувственного антихриста. Для него несомненно то, что антихрист явится не из Руси, не из русского рода: "Афанасий Великий пишет: идеже нозе Спасителя нашего Христа походиша, оттоле от Галилеи и антихрист изникнет, а не от нашея Русии". Однако точка зрения его в этом вопросе претерпела определенную эволюцию. Поначалу он вообще отказывался признавать антихристом не только Алексея Михайловича, но даже и Никона. Выгораживая своего злейшего врага, Аввакум язвительно иронизировал: "А Никон, веть, не последний антихрист, так, шиш антихристов, баболюб, плутишко, изник в земли нашей". По мере же обострения борьбы с никонианством у него сложилось иное представление, которое отчасти затрагивало и царя Алексея Михайловича. Соглашаясь с дьяконом Федором, что "два рога у зверя - две власти знаменует" - патриаршею и царскую, Аввакум различно определял их отношение к антихристовой силе: "един победитель, а другий - пособитель; Никита по алфавиту, или Никон, а другий пособитель - Алексей". Далее протопоп расшифровывал понятия "пособитель" и "победитель": "Царь Алексей десят лет добро жил: в лосте, и молитвах, и милостив, а Никон егда на патриаршество вскралъся, показуя человеком честь, лукаву добродетель же. Егда же слюбление сотвориша, яко Пилат и Ирод, тогда и Христа распяша: Никон побеждать учал, а Алексей пособлять испотиха. Тако бысть исперва, аз самовидец сему, ей, аминь". Аввакум оставлял за царской властью некоторую привилегию в смысле