Unknown - 7f4e8b64-5b06-4464-8069-7c0694bf4f77 out

— А еще его могут посадить в тюрьму, — сказал я, затягиваясь вишневой сигаретой, от которой мир вокруг становился расплывчатым. — Ты не знал, что мужеложство запрещено законом?[11]

Том рассмеялся.

— Догадывался... Хорошие сигареты. Ты не мог бы курить такие все время? Мы сейчас можем себе это позволить. Единственный табак, дым от которого меня не раздражает.

Он встал и сорвал себе еще веточку акации.

— Насчет закона — это хорошо. Дамблдор ведь в мирное время заседал в Визенгамоте. Это был бы сильный удар по его репутации.

— Ты думаешь, в Визенгамоте он один такой? Пф-ф...

— Не думаю. Но остальные меня пока не интересуют.

— В любом случае эти сведения никак нельзя использовать. Надеюсь, ты не собрался шантажировать Дамблдора?

— Нет, конечно! — Том закашлялся. — Я пока еще не хочу остаться без головы.

— А что тогда?

— Понятия не имею. Тем более что ты прав — это не более чем домыслы Брединга. Но дыма без огня не бывает... Пока что я просто сделал себе заметку. Когда-нибудь это может пригодиться... Еще меня заинтересовал тот самый немец, племянник Батильды, но я не знаю, как его зовут. Она так старается о нем не думать, что мне ни разу не удалось увидеть его лицо, не то что узнать имя. Да и в любом случае это было давно, так что теперь, наверное, уже неважно.

Заяц в мешке опять задергался, да так энергично, что чуть не запрыгнул в кусты. Земля вокруг мешка была взрыта, а трава помята. Я поднялся и подхватил мешок.

— Пошли. Нам еще надо незаметно пронести его в школу.

— Да, — Том кивнул и тоже встал. — Слушай, сегодня надо будет подоить Сьюзи. Слагхорн ждет свою дань, а у меня нет волоса единорога. Отнесу ему пузырек с ядом.

— Ты серьезно? — я даже остановился. — А вдруг он спросит, откуда у тебя яд василиска?

— Спросит, конечно, — Том равнодушно пожал плечами. — Я в ответ наплету ему полную чушь, а он сделает вид, что в нее поверил… Все, как обычно.

Уходя, он снял с полянки заглушающее заклятие и задумчиво оглядел ее, словно все-таки подозревал слежку. Но все было тихо и спокойно. Слышались только голоса птиц, да солнце ярко светило сквозь ветви деревьев.

Брэдфилдские болота в Дербишире.

© John Fielding, фото взято с сайта: http://www.geograph.org.uk/photo/414209

Это, конечно, совсем другое графство, но в принципе вот так или похоже могли выглядеть те самые болота вблизи Годриковой Лощины, на которых Том ловил нечисть для кабинета ЗОТИ и на которых пряталась сбежавшая мантикора…

Глава 33

Через неделю погода резко переменилась: для шотландской весны это обычное дело. Еще шестого мая стояла жара, а седьмого с утра похолодало, и к полудню из нависших над долиной низких серых туч повалил снег. Лужайка перед школой превратилась в бело-зеленое лоскутное одеяло, по Хогвартсу гуляли сырые сквозняки, а студенты, входившие в школу с улицы, напоминали снеговиков.

Как философски заметил Розье, в отделе предсказаний погоды «Ежедневного пророка» все, должно быть, напились на радостях, потому что теперь их не уволят. Зато плохо пришлось нашим игрокам в квиддич. На восьмое мая был назначен финальный матч между Слизерином и Рэйвенкло, но утром, когда команды выходили на поле, мело так, что в двух шагах было ничего не разглядеть. Трибуны прятались под разноцветными зонтами, свисток судьи был не слышен за порывами ветра, а игроки казались черными тенями, мечущимися в пелене снега.

Кевин Мактэвиш с седьмого курса Хаффлпаффа поначалу еще пытался комментировать матч, но потом махнул рукой и лишь выкрикивал в мегафон цифры с табло — по ним можно было понять, что Рэйвенкло ведет в счете. На нашей трибуне начали было скандировать "кричалки", но за шумом ветра и шорохом падающего снега мы сами себя еле слышали. Два часа спустя, когда зрители охрипли, насквозь промерзли и промокли от снега, а Рэйвенкло выигрывал с перевесом в шестьдесят очков, Мактэвиш вдруг объявил, что Слизерин вырвался вперед. Минут через пять, когда игроки стали приземляться на поле, к ним побежали перелезшие через ограждение болельщики. Касси Малфой, у которого даже на ресницах налип снег, от холода не мог говорить и только стучал зубами. Кое-как ему удалось разжать пальцы — в руке был зажат жалобно трепыхавшийся снитч.

Слизеринская трибуна взорвалась криком и свистом. Правда, непонятно, чему мы радовались больше: выигрышу или возможности наконец вернуться в теплую гостиную… На верхних рядах кто-то развернул огромное знамя факультета, которое громко хлопало на ветру и, кажется, сбило кого-то с ног.