На последнем же уроке размышлять о своем поведении было некогда. В класс пришел Иван Юрьевич. Историю я люблю. Тут уж надо мной не посмеешься. Как поставлю руку на парту, так в течение всего опроса и не опускаю, потому что я весь материал знаю назубок и даже больше. Иван Юрьевич мне пятерки ставит. Выпадают иногда и четверки, но не за материал, а за речь. Иногда у меня выскакивают ненаучные выражения. Иван Юрьевич советует больше читать. Это верно. На него я не обижаюсь. Он всегда справедливый и рассказывает интересно. И ко мне относится с уважением. Может быть, просто так, а может быть, потому, что я помогаю ему оборудовать исторический музей. Летом я принес ему шпагу. Шпага эта в нашей деревне неизвестно откуда. Даже Иван Юрьевич не знает. Нашел я ее на чердаке старой конюховки. Уж больно хорошо было с ней в мушкетеров играть. У всех деревянные, а у меня настоящая. Долго я сомневался — отдать ее в музей или нет. И решил — отдать. Теперь она висит на стене и является экспонатом, а под нею табличка: «Дар школе ученика шестого класса Петра Снегирева».
Одно плохо на уроках истории — не успеешь оглянуться, как уже звонок. Я поначалу думал, что тетя Маня нарочно вперед часы подводит, а потом оказалось — дело совсем в другом. Прочитал я в «Пионерской правде», что время относительно и что это сейчас подтверждено наукой.
А когда кончились все уроки, мы выбежали во двор и первым делом я решил проучить Светку за «серьезного человека». Тоже мне — воспитывать взялась. Дождался я ее на тропинке возле ворот, дал подножку — и в снег. Она так и растянулась. Подружки стали ее из сугроба вытаскивать, а я подался домой. Догнала она меня у клуба. Я шел, ничего не подозревая, а она налетела не по правилам, сзади. Это, конечно, нечестно. Еще князь Святослав предупреждал врагов: «Иду на вы!» В десятом веке! А у нас двадцатый… Тем более надо правила соблюдать. А она сзади как клещ вцепилась и пыталась меня в снег повалить. Я от неожиданности растерялся, но потом изловчился и ее через себя перекинул. Она легонькая, как соломинка. Но и я на ногах не удержался.
Домой я пришел мокрый и все развесил сушить. А сам залез на теплую печку. Дома никого — тишина. Галя и Валя на спевке к Восьмому марта. Кланя у себя в детском саду. Мама на ферме. Папка неизвестно где. И тут ни с того ни с сего накатили невеселые мысли: «Что нужно, чтобы стать серьезным человеком? И почему я не девчонка? Был бы Галей или Валей, учился бы себе смирненько и горя бы не знал. А то все не так, все не ладится, и все в один голос: „Трудный. Трудный“. А почему я такой? Почему?»
Мама жалуется, что мой характер с каждым днем становится все хуже. Я и сам замечаю. Вот хотя бы случай с макулатурой. Нина Михайловна, наш классный руководитель, молодая, но ой какая строгая, оставила нас после уроков и объявила:
— Каждый должен принести не менее двух килограммов ненужной бумаги. Понятно?
Чего тут не понять? Но, как только она сказала «должен», мне сразу расхотелось участвовать в этом полезном деле.
Расхотелось — и все тут! Как сердце чуяло. Ведь все мои напасти и начались с этой макулатуры.
Ребята несли старую бумагу и сдавали ее завхозу, а я и не думал торопиться: Принесла, конечно, и Ладка-мармеладка. По-настоящему ее зовут Ладина, но это же не имя, а смех!.. И вот эта Ладка притащила целый рюкзак старых книг. И пока ждала очередь взвешивать книги, я засек одну — начало оторвано, начинается сразу со слов: «На третий день погони…» А дальше все про индейцев.
Такую книгу — и в макулатуру! Я всегда говорил, что у Ладки в мозгах не хватает извилин. Она сама, правда, утверждает, что это у меня извилины лишние… Но, короче, я у Ладки эту книжку изъял, а она разнюнилась и помчалась жаловаться. Я перехватил ее у самой учительской, оттащил в сторону и дал слово, что за эту книжку сдам на ее имя пять килограммов макулатуры. Ладка — хитрая. Тут же потребовала сдать двадцать. Я обозлился, но делать было нечего. «Черт с тобой, — сказал я. — Подавись своими килограммами». Видно — целит она на первое место по сбору макулатуры в школе. Ну и пусть целит!
А мне все-таки здорово повезло. Пацаны мою находку сразу оценили. На правах первооткрывателя начал ее читать я. За мной занял очередь Костя Зотов, за ним Пашка Дриго, а следом целый хвост. Всех не упомнишь. Даже Зойка Пядышева из 6 «Б» записалась.
Книжка эта толстая-претолстая, а то, что нет первых страниц, даже интереснее. Начнешь — и оторваться невозможно. В результате я схватил три двойки. По математике и физике еще куда ни шло, но по истории… Я сам удивился. У Нины Максимовны я меньше четверки не получал. Понятно, она рассердилась и даже вызвала в школу маму. Это было бы еще ничего, но мама из всего этого сделала оргвыводы. В общем, она за меня взялась. Она редко берется, но если уж берется, то мне приходится ой как туго. Во-первых, она прикрепила над моей кроватью «Распорядок дня», которому я должен был следовать неукоснительно. День начинался с умывания под краном. Какая связь между успеваемостью и холодной водой — до меня не дошло. Во-вторых, мама зачем-то велела мне носить в школу костюм, который предназначался только к Новому году. В-третьих, никаких кино, катка и лыж, пока я не стану успевающим. Кроме того, в присутствии самого директора школы меня заставили обещать, что буду я учиться только на четыре и пять и вести себя примерно. В заключение мама попросила Нину Максимовну пересадить меня с последней парты куда-нибудь поближе. И с кем бы вы думали я теперь сижу? Конечно, с Ладкой-мармеладкой. Вот так… По идее она должна оказать на меня влияние.
Читать дальше