Леонид Гартунг - Нельзя забывать [повести, сборник]

Есть люди, оставившие след в жизни. Они покоряют сердца многих людей, знавших их, своей порядочностью и профессионализмом. Особенно чудесно, когда такой человек написал еще и замечательные литературные произведения, трогающие душу и которые невозможно забыть. А вот когда все это сочетается в одном человеке, то, я думаю, такого человека не забудут многие поколения. Речь идет о писателе и учителе Леониде Андреевиче (Генриховиче) Гартунге. Он работал в нашем Томском районе учителем и завучем Калтайской восьмилетней школы более 25 лет. Я встречала многих его учеников и слышала о нем только восторженные отзывы. Этот замечательный учитель был награжден значком «Отличник народного просвещения», в 1968 году был участником Всесоюзного съезда учителей в Москве. Леонид Андреевич и его жена Ирма Петровна создали в Калтайской школе музей. В 1963 году Л. А. Гартунг стал членом Союза писателей СССР, также он стоял у истоков создания Томского областного союза писателей. С 1961 по 1994 год были изданы книги: «Трудная весна», «Зори не гаснут», «Окно в сад», «Порог», «Завтра ты войдешь в класс» (заметки сельского учителя), «На исходе зимы», «Повести и рассказы», «Нельзя забывать», «Был такой случай» и «Патриоты без родины».

Леонид Андреевич родился 13 мая 1919 в Самаре, в семье военного врача. В книге «Писатели о себе» он пишет: «Первый год своей жизни я провел на колесах, в военной теплушке среди красноармейцев, гнавших Колчака за Урал». И хотя родился он в Самаре, мир ему открылся маленьким украинским городом Гайсин, куда поселились его родители после фронтовых дорог. Он с особой теплотой вспоминал частные лавочки, пахнувшие мылом и дешевой селедкой, дикий виноград, обвивший крыльцо, маленькую речку у скалы, белые хатки, покрытые соломой и украинские песни в исполнении матери.

По приезду в Саратов, он учился в школе № 2. И здесь его воспитывали увлечения. Например, стихи Маяковского: «Одно время я ими чуть не бредил, даже читал со сцены. Взяв в руки том Л. Толстого или Ф. Достоевского, я уже не мог оторваться от него. Часто читал ночи напролет и на рассвете, погасив выгоревшую керосиновую лампу, шел в школу, не приготовив ни одного урока». Настоящей страстью было и кино. «Чапаев», «Юность Максима», «Мы из Кронштадта» и другие он знал наизусть и мог пересказать кадр за кадром.

После школы Леонид поступил на исторический факультет Саратовского университета. И хотя он поступил, как сам признается, случайно (потому что туда поступил его друг) учиться там ему было интересно. Гартунг пишет «Хорошее это было время. Наша жизнь была до предела насыщена новыми мыслями, спорами, стихами, книгами».

К сожалению, многие его сокурсники, замечательные и способные ребята, погибли на войне.

Неизгладимый след в жизни Гартунга оставила атмосфера глубокой духовной жизни писателя Владимира Федоровича Бабушкина, отца его друга Алексея. Его пленяло все: книги на стеллажах, большой портрет Некрасова, кабинет, письменный стол с коралловой чернильницей и перламутровой ручкой. Рассказы писателя делали революцию и город Саратов живыми, осязаемыми. Совсем другими глазами Леонид уже смотрел на свой любимый город.

Когда началась война, Леонид оканчивал третий курс университета. Многие преподаватели и сокурсники ушли добровольцами на фронт. После окончания (сокращенного на год из-за войны) университета Леонид Андреевич был распределен в сельскую школу в деревню Пионеровка. Он вспоминал: «Поздний августовский вечер 1941 года. За столом комиссия. Мы, выпускники, входим по одному. Идет распределение. Нас не уговаривают. Здесь перед картой Родины, это звучит как приказ. Весь сентябрь работали на уборке картофеля, и только в октябре дождался я, наконец, моего первого урока. Нет, не удался мой первый урок. Слишком далеко был Египет, и слишком близко война».

Осенью 1941 вместе с другими немцами Поволжья был принудительно переселён в Сибирь, на спецпоселение. Работал столяром, плотником. Пообвыкнув, приглядевшись, набив мозоли, отправился в район. «Хочу работать учителем!» — заикаясь от волнения, заявил он. «Пишите заявление, — ответили ему. — Рассмотрим». Там же, на Степановке, ему разрешили вести математику, физику, химию и черчение. Школа помещалась в бывшем особняке купца Степана Сосулина, том самом, что построен по проекту Г. С. Батенькова. Судьба декабриста глубоко взволновала Гартунга. Он решил познакомиться поближе с его творческим наследием. В результате появился очерк о Батенькове.