Жоэль Диккер - Последние дни наших отцов

Легкий ветерок пронесся по бульвару, едва шелохнув листья платанов. Но, смешавшись с бегом велосипеда, на долю секунды приподнял платье Мари. И Кунцер, не сводивший глаз с девушки, заметил дуло пистолета.

Пэл и Фарон ужинали у Станисласа, на Найтсбридж-роуд. Сидя за дубовым столом, слишком большим для них троих, они, чтобы не говорить о войне, исчерпали все возможные темы. И когда перебрали все, даже моду и прогноз погоды в Ирландии, все равно вернулись к ней.

— Что нового у высших чинов? — рискнул спросить Фарон.

Станислас долго жевал кусочек индейки. Оба сотрапезника смотрели на него во все глаза. Пэл и Фарон уже поняли, что Станислас в последнее время занимает очень важный пост в Генеральном штабе, но больше не знали ничего. Не знали, что теперь у него кабинет в засекреченной штаб-квартире УСО на Бейкер-стрит, 64, откуда осуществляется руководство всеми операциями разных секций на всей территории, которая теперь протянулась от Европы до Дальнего Востока.

— Война, просто война, — в конце концов отозвался Станислас.

И снова уставился в тарелку, чтобы не встречаться глазами с молодыми товарищами.

— Нам надо знать, — сказал Фарон. — Черт, мы имеем право знать хоть что-то! Почему мы никогда не в курсе? Почему должны только ездить на задания, ничего не зная о планах генералов? Мы вообще кто? Пушечное мясо?

— Не говори так, Фарон, — возразил Станислас.

— А что, неправда? Ты, значит, посиживаешь себе в удобном кожаном кресле со стаканчиком виски и обводишь на картах первые попавшиеся города, чтобы посылать туда мальчишек на убой.

— Замолчи, Фарон! — заорал Станислас, вскочив со стула и в ярости наставив на того палец. — Ты ничего не знаешь! Вообще ничего! Ты не знаешь, какая мука для меня знать, что вы там, а я здесь! Что ты знаешь о моих страданиях! Вы для меня как дети!

— Так и веди себя как отец! — велел Фарон.

Повисла пауза. Станислас сел. Его трясло от гнева — на себя, на этих мальчишек, к которым он привязался, на эту проклятую войну. Он знал, что скоро они отправятся обратно, и не хотел с ними ссориться. Надо вспоминать друг друга добром. И он решился сказать, сказать им самую малость из того, что знал сам. Ни к чему не обязывающую. Просто чтобы они видели в нем того отца, каким он хотел для них быть.

— В Квебеке прошло совещание, — произнес он.

— И?

— Остальное — только слухи.

— Слухи? — переспросил Фарон.

— Коридорные сплетни.

— Я знаю, что такое слухи. Но что говорят?

— Якобы Черчилль провел переговоры с Рузвельтом. Якобы они решили собрать в Англии людей и боевую технику, собираются открыть фронт во Франции.

— Значит, скоро будет высадка, — сказал Фарон. — Когда? Где?

— Слишком многого ты от меня хочешь, — улыбнулся Станислас. — Может, через несколько месяцев. Может, весной. Кто знает…

Пэл и Фарон сидели в задумчивости.

— Весной, — повторил Фарон. — Стало быть, решили наконец внезапно дать немцам под зад.

Пэл, не слушая, сидел с отсутствующим видом. Несколько месяцев. Но сколько? И как отреагируют немцы на открытие фронта во Франции? Как быстро будут продвигаться войска союзников? Русские в битве под Курском победили и двинутся на Берлин. Ожидалось страшное сражение. Что будет, когда союзники дойдут до Парижа? Осада города? Пэл перебирал варианты, и его мало-помалу охватывал глухой страх: когда союзники изготовятся взять столицу, немцы устроят бойню, они так просто не сдадутся и столицу не оставят. Скорее разрушат ее, чем потеряют, сровняют с землей, предадут огню и мечу. Что будет с отцом? Что с ним станет, если немцы учинят в Париже то, что союзники сделали с Гамбургом? В тот вечер, вернувшись в Блумсбери, Пэл решил, что надо увезти отца подальше от Парижа.

Прошло дней десять, настала середина сентября. Больше никто из их товарищей в Лондон не вернулся. Станислас и не подозревал, что его откровения занимали все мысли Фарона и Пэла. Фарон еще больше укрепился в своих планах — падение “Лютеции” должно стать главной операцией, облегчающей продвижение союзнических войск во Франции. К тому же немецкая разведка не сможет ничего координировать. Крест “За боевые заслуги” ему обеспечен. А Пэл боялся за отца. Надо ехать к нему, отправить в безопасное место. Он должен сделать так, чтобы с отцом ничего не случилось.

Оба агента хотели как можно скорее отправиться обратно и двинуться к Парижу, но по разным причинам. К их величайшей радости, Секция F не стала тянуть: их снова послали на задание — Европа закипала. Фарона направили в Париж готовить бомбардировки. Пэла — опять на Юг. Плевать. Он не поедет на Юг. Он поедет в Париж.