Жоэль Диккер - Последние дни наших отцов

Когда Пэл открыл глаза, машина ехала по столичным пригородам. Фарон еще спал, впечатавшись лицом в стекло. Шофер вез их на Портман-сквер отчитываться о пребывании во Франции. Разгоралась заря, синий рассвет, как в тот январский день полтора года назад, когда он и остальные курсанты вышли на лондонском вокзале, вернувшись из центра в Локейлорте. На него нахлынули воспоминания.

— Высадите меня в Блумсбери, — велел он шоферу.

— Мне велено отвезти вас на Портман-сквер…

— Знаю, но мне надо заскочить в Блумсбери. И сразу приеду на Портман-сквер на метро. Вам ничего за это не будет, обещаю.

Шофер с минуту колебался. Ему не хотелось ни нарушать приказ, ни спорить с этим молодым агентом. А что скажет вздорный исполин, спящий на заднем сиденье?

— Куда в Блумсбери? — спросил он.

— К Британскому музею.

— Я вас подожду. Только давайте побыстрее.

Пэл коротко кивнул, не поблагодарив шофера. Так поступил бы Риар.

У двери квартиры он с трепетом приподнял коврик. Ключ был на месте, спрятанный за металлической рамкой. Он вставил его в замочную скважину и медленно приоткрыл створку. На миг закрыл глаза, представил спорящих Толстяка и Клода, ждущую его Лору, услышал веселый шум. Включил свет в прихожей. Пусто. Герани Клода засохли, мебель покрылась слоем пыли. Давно сюда никто не заходил. Разочарованный, он медленно, печально обошел комнаты. Нашел на совершенно пустой кухне полпакета крекеров Толстяка и съел один. Потом направился в спальни, темные, безнадежно нежилые. Подошел к своей кровати, лег, понюхал одеяло, пытаясь почувствовать запах Лоры… Как же ему не хватало Лоры! Но даже запахи все выветрились. Он уныло зашел в комнату Толстяка, увидел на ночном столике его учебник английского. Открыл наугад и, даже не взглянув на страницу, стал повторять, как молитву: I love you . Бедный Толстяк, что с ним теперь? Вдруг Пэл оторвался от своих мыслей — в квартире кто-то был. Шофер?

— Есть тут кто? — гаркнул он.

Нет ответа.

— Фарон? — крикнул он снова.

Молчание. Потом послышался стук шагов по паркету, и в дверном проеме появился улыбающийся Станислас.

— Агент Пэл… Неплохо выглядите.

— Стан!

Пэл ринулся к старому товарищу и обнял его изо всех сил.

— Стан! Стан, хороший мой! Как же давно все было!

— Давно… Семь месяцев. Семь долгих месяцев. Я считал дни. Считал каждый проклятый день, что Господь заставил меня жить в тревоге, вдали от вас. Считал и считал.

— Ах, Стан, до чего же я рад тебя видеть!

— А я-то! Тебе разве не надо было двигаться прямиком на Портман-сквер на разбор полетов?

— Надо. Но мне хотелось заехать сюда…

— Догадываюсь… Видел я твоего шофера и недовольного Фарона тоже. Сказал им, чтобы ехали. Я тебя сам провожу.

Пэл улыбнулся.

— Ты как?

— Если б ты только знал, как мне осточертело сидеть в Лондоне и знать, что вы там, далеко. Я молился, Пэл, каждый день молился.

— Ты по-прежнему в канцелярии?

— Да, но чином повыше.

— Насколько повыше?

— Сильно.

— Насколько сильно?

Станислас состроил лукавую физиономию:

— Не задавай вопросов, на которые я не могу ответить.

Они рассмеялись. Потом помолчали.

— Стан, скажи, а…

Пэл не осмеливался спросить, какие новости. Но переборол себя:

— Как там остальные?

— Нормально.

— А Лора? Лора не… Скажи, Стан, с Лорой ничего?..

— Успокойся, с Лорой все в порядке. Она на Севере.

Сын облегченно вздохнул и возблагодарил милосердную судьбу. С колотящимся сердцем он снова уселся на кровать Толстяка.

— А остальные? Есть от них вести?

— У Кея, Клода, Толстяка все хорошо. Отлично работают, между прочим.

Пэл от радости захлопал в ладоши; в мечтах он уже представил себе их всех, великих искусников. Ах, как же он любит славных своих приятелей!

— А хитрец Эме? Старикан тоже, надеюсь, в лучшем виде?

Лицо Станисласа застыло. Он положил руки Сыну на плечи:

— Эме погиб.

Пэл не сразу понял. Потом у него задрожали губы, за ними все тело. Они потеряли Эме — отца. По щеке потекла слеза, за ней вторая — он зарыдал.

Станислас сел на край кровати и обнял юношу за плечи.

— Поплачь, сынок, поплачь. Тебе станет легче, вот увидишь.

Эме погиб в стычке с патрулем, когда собирался устроить взрыв на железной дороге. Операции УСО во Франции были в разгаре.

Прошло несколько дней. Пэл с Фароном поселились в Блумсбери, Фарон — в комнате Кея. Станислас, правда, считал, что приятелям было бы лучше на транзитной квартире УСО, где нет призраков.