Жоэль Диккер - Последние дни наших отцов

Обоим скоро стало скучно: они были одни и не знали, чем себя занять. Лондон без остальных членов группы был ненастоящим Лондоном. Пэл отвлекался ходьбой, бродил по улицам наугад, без цели. Шел на Портман-сквер, и они со Станисласом отправлялись обедать. Однажды после обеда он даже дошел до Челси. Ему хотелось передать Франс Дойл весточку от дочери.

Увидев его, та невольно разрыдалась:

— О, Пэл, надеюсь, вы не с дурными новостями.

Она обняла его. Долгие месяцы она не знала покоя, хоть и получала регулярно дурацкие письма из армии — “не-волнуйтесь-все-хорошо”.

— С Лорой все в порядке. Я просто хотел вас успокоить, мадам, — сказал Сын.

Они устроились в будуаре на втором этаже, чтобы никто им не мешал. Пили чай, смотрели друг на друга, но говорили мало. Слишком многое надо было друг другу сказать. Пэл ушел под вечер, отклонив приглашение поужинать: не надо, чтобы его увидел Ричард, не надо было здесь засиживаться. Это плохо для него, плохо для Франс и к тому же строжайше запрещено.

После его ухода Франс долго неподвижно сидела в будуаре. Думала о дочери, о Пэле; чтобы собраться с силами, стала размышлять о будущем. Они могут пожениться — возраст подходящий. Она все устроит, у нее столько идей! Церемония состоится в Сассексе, там у родителей Ричарда великолепное поместье; они, конечно, предоставят его в их распоряжение. Соединит их в соседней часовне викарий, а может, и епископ. Наверняка епископ — Ричард сделает щедрое пожертвование. Потом гостей отведут в дедушкины сады, они будут в восторге от пышного празднества. На безупречном газоне установят белые шатры. Холодные закуски, горячие закуски, плоды земли и плоды моря, всюду французская гастрономия и фуа-гра во всех видах. Фотографии на память каждому. Или даже снять кино. Если будет хорошая погода, можно устроить площадку у большого фонтана, напротив пруда, и все будут танцевать до утра. Свадьба состоится летом. Возможно, следующим летом. Пэл с Лорой будут великолепны.

Дорогу она уже знала наизусть. Приезжала на велосипеде с Лионского вокзала, катила к Латинскому кварталу по бульвару Сен-Жермен вдоль Сены. Она любила Сену.

Стояли погожие осенние дни, на ней было легкое платье, в полотняной сумке на багажнике лежал конверт, который доверил ей Пэл месяц назад. Она сдалась, решила все-таки его отвезти несмотря ни на что. Она не могла оставить его себе только ради мести Пэлу: все-таки война, возможно, оно необходимо для войны. Она прекрасно знала, что невинные, скорее всего, слова в конверте складывались в невообразимые коды, предвещали бомбардировку или содержали важнейшие сведения. Если она не отнесет письмо, то станет предательницей; возможно, даже сорвет операции Сопротивления. И она сдалась. Но когда Пэл появится в следующий раз, она пригрозит ему, потребует, чтобы ей поручили более важные задачи. Она способна на большее, чем эти его смешные поручения. У нее куча достоинств — она не болтлива, надежна, у нее даже есть оружие. Крутя педали по бульвару Сен-Жермен, она погладила прикрытое платьем правое бедро: там была кобура с маленьким пистолетом, подарком Фарона.

После обеда Кунцер долго смотрел на фотографию Кати. Теперь он вставил ее в рамку, чтобы не помялась. Весь день он благословлял малышку Катю и проклинал англичан. Он сделал все, чтобы отвлечься, и теперь задыхался у себя в кабинете. “Лютеция” сделалась ему невыносима. Захотелось выйти на улицу, немного пройтись. От ходьбы станет легче. Пройдя по бульвару Распай к перекрестку с Сен-Жермен, Кунцер ослабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и стал прогуливаться, держась в тени деревьев, — сентябрь стоял теплый, а на нем слишком много надето, он вспотел.

Кунцер нашел место на террасе кафе, уселся. Хотелось пить, заказал прохладительный напиток и стал смотреть на идущих мимо женщин. Думал о Кате. Ему было одиноко.

Мари только что положила конверт в почтовый ящик. Задание выполнено. Она поскорей оседала велосипед и покатила по бульвару Сен-Жермен обратно, в сторону Эйфелевой башни. На бульваре всегда много народа, легко затеряться в толпе. Так ей велел Пэл.

С террасы Кунцер наблюдал за оживлением на бульваре. Это отвлекало. Перед ним проехала на велосипеде очень красивая молодая женщина. Лет двадцати пяти и похожа на Катю. Кунцер почувствовал, что сердце у него забилось быстрее, сильнее; ему захотелось побежать за ней, любить ее, хотя бы ради того, чтобы забыть Катю. Он мог познакомиться с ней — по-французски говорил без малейшего акцента. Она никогда не догадается, что он грязный бош. Они могли бы вместе сходить в кино. У него еще было желание нравиться. Встал, ему хотелось отдать всего себя этой молодой француженке.