Жоэль Диккер - Последние дни наших отцов

Они провели несколько дней на Портман-сквер, получали приказы и инструкции. По вечерам встречались в Блумсбери. Фарон выглядел бесстрастным, несмотря на отъезд во Францию; Пэл старался держать себя в руках. В предпоследнюю ночь перед отправкой в транзитный дом Пэлу не спалось: он встал и, бродя по квартире, увидел Фарона. Тот сидел в глубокой задумчивости за кухонным столом, читал учебник Толстяка и жевал вконец засохшее печенье.

— Я был подонком, да? — внезапно спросил Фарон.

Пэл слегка растерялся:

— Да ладно, у нас у всех бывают минуты слабости…

Вид у Фарона был озабоченный, он напряженно размышлял.

— Значит, они будут высаживаться, да? — произнес Пэл.

— Не надо болтать про высадку.

Пэл пропустил его слова мимо ушей. Фарон, казалось, был взволнован.

— Боишься? — спросил Сын.

— Черт его знает.

— Когда я уезжал из Франции в УСО, я написал стихи…

Фарон молчал. Пэл на секунду скрылся в своей комнате, принес клочок бумаги и протянул Фарону. Тот что-то буркнул: не нужны ему ни стихи, ни кто бы то ни было. Но все-таки положил листок в карман.

Они долго молчали.

— Я заеду в Париж, — в конце концов сказал Пэл.

Он знал, что Фарон будет там.

Великан внезапно заинтересовался, поднял голову:

— В Париж? На задание?

— Более или менее. Мне надо туда заехать, скажем так.

— А зачем?

— Секрет, приятель. Секрет.

Пэл сознательно посвятил Фарона в свои намерения: если в Париже у него будут проблемы, тот наверняка ему понадобится. А Фарон подумал, что Пэл не будет лишним в атаке на “Лютецию”. Он отличный агент. И он раскрыл Пэлу свою явку:

— Будешь в Париже, заходи ко мне. У меня там конспиративная квартира. Когда появишься?

Пэл пожал плечами:

— Думаю, сразу после того, как попаду во Францию.

Фарон дал ему адрес.

— Про это место не знает никто. Даже Станислас, понимаешь, о чем я?

— Почему?

— У каждого свои секреты, приятель. Ты же сам сказал.

Они улыбнулись друг другу. Первый раз за все время, проведенное в Лондоне. Может, первый раз за все время их знакомства.

Той же ночью, позже, когда Пэл уснул, Фарон встал и заперся в туалете. Прочел стихи Пэла. И выключил свет: он плакал.

Назавтра был их последний день в Лондоне. Они провели в Англии две недели. Пэл объявил о своем отъезде Франс Дойл, а вечер провел со Станисласом.

— Попутного ветра, — сдержанно сказал Станислас на прощание.

— Передай от меня привет нашим, когда их увидишь.

Старый летчик обещал.

— Особенно Лоре… — уточнил Пэл.

— Особенно Лоре, — ласково повторил Станислас.

Пэл так жалел, что не встретился с Лорой. В увольнении он в основном ждал ее в Блумсбери, верный, полный надежды, подскакивая от малейшего шума. И теперь грустил.

Вернувшись в квартиру, он обнаружил полуголого суетящегося Фарона. Через пару минут тот зашел к Пэлу в гостиную.

— Мне нужна ванная…

— Ну так занимай. Мне не надо.

— Я надолго.

— Да на сколько хочешь.

— Спасибо.

Фарон закрылся в ванной. Сидя в воде с карманным зеркальцем в руках, он тщательно побрился. Долго отмывался, потом подровнял волосы, как следует вымыл голову и на сей раз обошелся без помады. Надел белый костюм и полотняные туфли, тоже белые. Приведя себя в порядок, повесил на шею крестик Клода на веревочке и, глядясь в зеркало, стал бить себя кулаком в грудь, сильно, ритмично — отбивал военный марш последнего отпущения грехов. Он каялся. Просил прощения у Господа. И перед своим отражением прочел стихи Пэла. Он выучил их наизусть.

Фарона с утра преследовало предчувствие. Он должен был испросить у Господа прощение за все, что сделал, и помощи, чтобы быть стойким до последнего вздоха. Ибо в эту минуту он знал, что скоро умрет.

Фарон вышел в гостиную через два часа, преображенный, с чемоданом в руке.

— До свидания, Пэл, — торжественно произнес великан.

Сын смотрел на него с удивлением:

— Ты куда?

— Вершить свой долг. Спасибо за стихи.