Пётр Курков - Категория жизни - Рассказы и повести советских писателей о молодежи нашего времени

Возле окошка диспетчера толкалось человек десять, надеясь услышать самые свежие новости — диспетчер беспрестанно переговаривался со своими коллегами из других городов. Те ничем утешить не могли: туман прикрыл многие аэродромы. И ночная уборщица на правах самого большого в авиации начальника разгоняла летчиков широкими взмахами швабры и недовольно ворчала, что работать стало совершенно невозможно.

Как видно, везде были свои сложности, связанные с туманом.

Далеко за полночь Дед, понимая, что все равно не вылететь, скомандовал:

— В гостиницу! Быстренько поспим…

И посмотрел на часы, прикидывая, как бы ловчее поставить на задании отметку, что все это время экипаж отдыхал. О сне разговора не было: час туда, час оттуда, а вылет запланировали на семь, но вот штамп требовался. Потому что из Москвы — лететь в Мурманск, а оттуда домой. И в разрешенные двенадцать часов надо было затолкать время полетов, стоянок, задержек.

Автобус диспетчер выделил, но надо было забрать еще механика и бортпроводницу. Механик не мог покинуть самолет, не сдав его дежурному, а девушка стерегла бутылки с лимонадом и полотенца. В общем, проканителились еще два часа, и спать было некогда, даже быстренько, но все же поехали.

Утром все в точности повторилось: те же скачки видимости, те же разговоры с диспетчерами и те же принятия решения на вылет. К тому же ночная смена заканчивала работу, и даже если бы туман рассеялся как в сказке, то никто бы все равно не вылетел. Куда-то стали пропадать техники и шоферы, и остался, казалось, один диспетчер руления. Брошенный всеми, он обессилел, но выслушивал жалобы экипажей и пытался даже что-то отвечать.

— Пошли на самолет? — предложил Венька Деду. — А вдруг посадят.

Дед принял решение вылетать, потому что видимость подскочила до километра, и напомнил диспетчеру о пассажирах. Тот кивнул, нажал переключатель и долго вызывал отдел перевозок, а после вздохнул и развел руками, потому что ему никто не ответил.

— Идите, я подскажу, — заверил диспетчер.

— Вот порядки, — ругнулся Венька. — Теперь придется торчать, пока не появится новая смена. Пошли на самолет, там хоть тепло.

В самолете действительно было тепло: механик держал матчасть в полной готовности. В пассажирском салоне немного пахло гарью и мазутом от только что выброшенных рукавов обогревателя; на креслах белели чистые подголовники, над ними мягко светились номера мест. Горели лампы дежурного освещения, и в полумраке салон казался нарядным, чистым. В самолете все казалось другим, в нем и жизнь была другая. Иллюминаторы уже синели, и сквозь стекло проглядывало рассветное небо. Бортпроводница, или, как сказал бы Дед, грация, ходила между креслами и поправляла подголовники, раскладывала привязные ремни.

— Ну что? — спросила она Веньку. — Летим?

— Летим, Тамара, — ответил ей штурман, усаживаясь за откидной столик и раскладывая листы бумаги. — Вот только когда, этого никто не знает.

— Понятно, — живо сказала Тамара и, повернувшись, еще раз прошлась по салону, осматривая кресла.

Форменный костюм на Тамаре сидел ладно, каракулевая шапочка делала ее выше, стройнее и строже. Венька отчего-то недовольно взглянул на Тамару, не в первый раз подумав, что форма меняет человека, и расположился за другим столом, на котором лежали газеты и пара черных перчаток. «Старательная, — пришло ему в голову, он хмыкнул все с тем же недовольством и снова взглянул на «грацию», которая как раз возвращалась из конца салона. — Но все равно ей ничего не понятно».

Тамара заметила взгляд Веньки, улыбнулась ему, подошла и села напротив. Смотрела она на Веньку так, как смотрят дети — глаза в глаза, улыбалась едва приметно. Веньке показалось, Тамара сейчас рассмеется чему-то и будет смеяться долго. От этого лицо Тамары увиделось ему несколько глуповатым, а глаза — большими, и смотрела Тамара на Веньку не мигая.

— Чего уставилась? — сказал Венька сердито. — Все готово?

— Бортцех загрузили, — ответила Тамара, смутившись. — Багаж тоже: шестьдесят четыре места, в первом и во втором багажнике. Я — готова…

— Готова? — язвительно переспросил штурман. — Неужели?

Тамара удивленно взглянула на него.

— Ну тогда не обижайся, — хмыкнул штурман.

Навигатор был мастер на такие разговоры и часто ставил бортпроводниц в тупик, спрашивая ни к селу ни к городу: «Расскажи, милейшая, как до такой жизни докатилась?» Девушки его не понимали — кто удивлялся, кто отмахивался.