Андрей Латыголец - «Годзилла»

Женщина полистала эту мятую книжечку и вернула мне обратно.

В аудитории я занял место на дальних рядах и сел в кагале юных девиц. Парни составляли меньшинство. Я тут же вспомнил свои первые госы, волнение и результаты.

Без подготовки я рассчитывал на худшее. Но как только нам раздали бланки, я был ошеломлён. Во-первых, тестирование по истории Беларуси было на русском языке, что совершенно меня разочаровало, во-вторых, вопросы были на уровне пятого класса. Пару раздумий возникло лишь под конец задания.

Закончил одним из первых, потратив на тестирование около полу часа.

Выйдя из аудитории, зашёл в туалет, смочил лицо и посмотрел на себя в зеркало.

«Гісторыя Беларусі па-расейску, вы сур’ёзна?»

Мне было стыдно, противно и, я злобно пнув двери, выбежал на улицу, глотнуть воздуха.

Яровец завидев меня, судорожно выбросил бычок.

— Что случилось? Тебя выгнали?

— Да нет, написал.

— Так быстро?

— Ну да.

Прапор потёр руки и крепко стиснул своей лапищей мои плечи.

— Мужчина!

— Я знаю…

От буйной радости мы направились в магазин. Яровец купил водки и пельменей. На его квартире мы быстро приготовили наш обед, разлили по тарелкам майонез и принялись распивать горькую. После третьей рюмки я уже окосел, но прапор велел приговорить бутылку до конца, сетуя, что в роте при случае меня отмажет.

К КПП я шёл вольтами. Плац же пришлось обходить окольным путём. Зайдя в роту, все офонарели от моего вида. Духан стоял на два метра.

— Так, Петровича не трогать, пусть отдыхает, — сказал нашим довольный Яровец.

— На мою койку его уложите, — тут же отдал распоряжение «слонам» Потап. — Если что, он дежурный по роте, спит перед ночью.

Я лёг на кровать и проспал до ужина. Меня никто не трогал, а Станок после пайки вообще разрешил отбиться.

Через две недели стал известен результат тестирования, я написал на семьдесят девять балов, даже выше, чем свой экзамен пятью годами ранее. За эти годы тестирование деградировало в край. Хотелось совершить побег и справить нужду около министерства образования.

***

В начале июля нас часто стали гонять на шарашки к резиденции президента в Дрозды. Для базы выделялся огромный фирменный автобус с мягкими, комфортабельными сидениями, плазменными телевизорами и персональным туалетом внутри салона. Из батальона охраны выставлялось тридцать человек. Основной костяк составляли дембеля и счастливчики из наших «фазанов». Прапор брал кошерный поёк на душу в виде банки тушняка, сока и крекерами в упаковке по двадцать штук.

До резиденции был час езды, и мы погрузившись в дорогу, сладко дремали под фон ментовских сериалов, транслирующихся по развешенным телевизорам.

На подмостках резиденции нас встречал охраняемый блокпост и каждому приходилось пройти тщательную проверку в комнате охраны. Мы предъявляли свои военники и нас шмонали на колюще-режущие предметы.

К самой резиденции нас не подпускали. Загоняли на отшиб, окультуривать ландшафт, выдав сподручный инвентарь.

«Дедушки», понятное дело, отсиживались в теньке, лишь Ромашев и Аня вскапывали с нами дёрн, подвозили на тачках землю, чтобы Всенародноизбранный, прибыв на свою дачу и, окинув взором даль, мог насладиться идиллией близлежащих окрестностей.

До обеда горбатились, не покладая рук. Спасали ситуацию трели птиц и лёгкий прохладный ветерок.

На обед нас выпускали за территорию резиденции к автобусу и мы, разлёгшись на траве, с наслаждением поглощали тушняк, закусывая его солёными крекерами и запивая всё сладким соком.

Как-то к нам с Гурским и Гораевым подсел Мирон.

— Смотри, Петрович, твоё бездействие к «слонам» может сыграть для вас плохую шутку. Малых нужно дрючить, а то растащатся.

— А ты нас дрючил? — спросил у него я.

— Нормальных пацанов я не трогал, это дело сержантов, а вот особо обнаглевших припахивал. Чучвага с Индюком тоже сперва понтовались, а видишь какие сейчас раступленные, по круче вашего. То что вас в караулке немного зашугали, это конечно плохо, но всё же, проблем с вами много не возникало. А я вот вижу среди этих «слонов» много ленивых жоп. Раткевичу вун вашему Комса переехал, Ниху, сержанта будущего, слышал, посылали…

— Мы уж как-нибудь сами разберёмся.

— Ну смотри, попомнишь потом мои слова.

После обеда мы снова направлялись копать землю и так до семи вечера.

Я же остался при своём мнении.

***

Лето было в самом разгаре. Духота стояла беспросветная. Возвращаясь в прохладную караулку, мы снимали берцы и ходили в тапочках, давая ногам немного поостыть. Вспоминая лютую зиму и отмороженные кончики пальцев, я всё же был готов заливаться ручьями пота, нежели заново ощутить всю эту собачью тряску и лязг зубов.