Андрей Латыголец - «Годзилла»

Без десяти минут девять Мука вскрыл оружейную и выдал нам штык-ножи.

— Братан, это заёб, — сказал он мне около ящиков с оружием, лицо его было бледным и измученным. — На тебе, считай, вся рота повисает, надо конкретно знать, что делать, при чём пошагово. Днём ещё терпимо, но вот после ужина начинается самое месилово.

Я взял штык-нож и вышел со «слонами» на улицу, построившись в ряд на маленьком плацу. Рядом с нами встал заступающий наряд третьей роты с дежурным Ковшиком. Паренёк, как и я всю службу провел в карауле на пятом посту. Мы оба были совершенно неподготовленными к этим новым испытаниям бойцами и один чёрт ведает, кто придумал поставить нас на эти должности.

Прапорщик Яровец особо не проверял знание наших обязанностей, всё благодарил меня за оказанную помощь в тестировании, едва пожурив Ковша за то, что его «слоны» плохо подшились и прописал ему смачную колыбаху.

На улице простояли с пол часа и вернулись в роту, приводить себя в порядок. Возле оружейки отирался ефрейтор Мирон, и, завидев меня, жестом руки отвёл в бытовку.

— Короче, я знаю как тебе тут тяжело будет после нас всё разгребать, тем более ты новичок в этом деле, поэтому я для тебя накатал небольшую шпаргалку, это только потому что ты пацан нормальный, да и прапор всегда про тебя говорил, а у него в этом деле чуйка, — в руках Мирон держал свернутый лист бумаги. — Но ты должен мне пообещать, что никому это не покажешь.

Я кивнул и Мирон положил мне в руку свои записи.

— Спасибо потом скажешь.

Не осознав сразу, какие знания оказались в моём распоряжении, я спрятал врученную мне депешу во внутренний карман кителя, и вышел со «слонами» на развод.

Развод происходил на главном плацу. Все подразделения выстраивались по ротно, в итоге сперва шли кинологи и связисты, потом комендантский взвод, пахавший на КПП, далее батальон охраны, рем. рота, автобат и замыкало стойло печальное ППУ.

Через десять минут к нам явились сменяемый дежурный по штабу и вновь заступающий, вдали, около трибун, стояли их помощники. Младший по званию капитан Иванченко скомандовал становиться, отпарировал приветствие новому дежурному и развел нас по шеренгам в два шага.

Новый дежурный майор Жёлудев, уже не безызвестный армейский юрист в тонкой оправе очков, с бледным ледяным лицом прошёлся по нашим рядам, выборочно опросив у некоторых обязанности. Выслушал дежурного первой роты Шаренко, и спросил обязанности у дневальных. «Слоны» отвечали неуверенно и Жёлудев обратил его внимание на плохую подготовку своих подопечных:

— Ты молодцев то своих воспитывай, — сказал майор, — а то я вечерком могу зайти, проверить.

Осмотрев заступающий наряд, он вышел на середину плаца и в течение десяти минут своим монотонным, металлическим голосом доносил нам информацию об особых мерах предостережения, неустанно следить за порядком в роте, напоминая об уголовном кодексе за любые виды нарушений.

После развода мы направились в роту и началось моё первое дежурство.

Сперва мне следовало принять оружейную, пересчитав по журналу наличие всего оружия и патрон. Мука кимарил в углу на стуле, сонно мурлыча мне под нос, что делать. Я открывал шкафы и сейфы с припасами, долго сверяя всё с приведённым списком.

Потом проверил дежурные журналы, «слоны» приняли порядок в расположении, бытовке и душевой, и мы вместе с Мукой отправились в канцелярию к ротному.

Студнев сидел за столом, ленно перебирая какие-то документы.

— Всё проверили? — недоверчиво покосился на нас старлей.

— Так точно, — ответил Мука и вверил ему в руки стопку журналов.

Студнев нехотя стал перелистывать исписанные страницы.

— А это что? — недовольно прогундосил Студень.

— Описка, товарищ старший лейтенант, — глянув на замечание, отрапортовал Мука.

— Наклоняй голову!

Мука нерешительно наклонил к лейтёхе макушку.

Студнев взял всю гору журналов в твёрдом переплёте и с размаху вдарил ему по голове.

— А ты что смотришь, проверяющий, иди ка сюда, — сказал мне Студень.

В ту же минуту я прочувствовал по своим мозгам отрезвляющий бич ротного.

— Переписать заново и разборчивым почерком, желательно я ещё что-нибудь увижу, до отбоя мне сменяться будете.

Сменялись мы однако до обеда. Мука удосужился накосячить ещё несколько раз и мы получали по голове снова и снова.

Бедняга не спал всю ночь, вникая во все прелести наряда, поэтому его неосмотрительность была простительна. Мне же приходилось носиться по роте и докладывать о состоянии дел любой оказавшейся в периметре расположения «фишке».