Алан Холлингхерст - Библиотека плавательного бассейна

Собак привез в своем фургоне Том Флу, и поскольку в Уитни к нам присоединились еще двое друзей Эдди (одного из них, приветливого блондина со сломанным носом, я, кажется, видел раньше), они проехали остаток пути на машине, а мы с Везунчиком пересели в фургон. Запах, как всегда, был удушливый, а фургон сильно трясло, и я решил, что сейчас выблюю все превосходные почки с грудинкой, которые Метью приготовил мне рано утром. Да и сам старик Том в своей потрепанной, как старый пес, шапке цвета собачьего дерьма и в жокейском пиджаке смердел так же сильно, как собаки. Управляя фургоном, он то и дело оборачивался и ругал собак, сидевших в клетке. Тогда те принимались скулить и тявкать, тяжело дыша и обдавая нас теплым зловонием — вероятно, от возбуждения. Я был очень рад, что меня заперли там вместе с Везунчиком (мы сидели, прижавшись друг к другу на пассажирском сиденье, рассчитанном лишь на одну ягодицу каждого), ибо от него по крайней мере пахло мылом для бритья и лосьоном для волос.

Остановились мы как раз вовремя. Томов сынишка (который на глазах меняется к лучшему — смехотворно неуклюжий, конечно, зато руки золотые, полторы октавы, наверное) сказал, что там всегда полно зайцев — однако он уже не один час бродил по тропинке, изучая местность, и надеяться, судя по всему, было не на что. В тот момент я бы с удовольствием снова оказался в Оксфорде, да и Санди затосковал по кровати, темной комнате и пузырьку аспирина. И все же мы отправились на совершенно безрезультатную, как выяснилось, утреннюю охоту — при плохой видимости, под назойливым моросящим дождем, в грязи, еще больше усложнявшей задачу, и без единого заячьего следа, оставленного менее нескольких часов назад. В конце концов Тим отменил охоту, и мы с трудом выбрались на дорогу, где каким-то чудом появился сын Тома на Хьюбертовой машине — явно смертельно напуганный, с завтраком на заднем сиденье.

Это Хьюберт предложил взять завтрак с собой, а не ехать, как обычно, в пивную, где нам были не особенно рады накануне, когда С. наклюкался и вел себя развязно (причем накрасившись, как шлюха с Риджент-стрит). Возник лишь один вопрос: где бы всё это съесть? Кто-то сказал: в машине, — а Тим предложил заехать к одному знакомому, живущему неподалеку, но друг Эдди со сломанным носом сказал, что задолжал этому знакомому тысячу фунтов и потому к нему никак нельзя. Тогда Томов сын посоветовал отправиться в некий «Старый замок», расположенный в лесу, который неясно вырисовывался в тумане поблизости. Том сказал, что нам там наверняка понравится — место, мол, самое подходящее. Сын предположил, что это заброшенное имение, но Том насмешливо оборвал его и сказал, что это всего лишь «выдумка», «сказочный замок», после чего мы сделали вывод, что это либо какая-то фантазия, либо охотничий домик.

Мы пошли по тропинке, а потом напрямик, краем поля. От изгороди на опушке леса осталось лишь несколько трухлявых столбов, торчавших из зарослей папоротника. Многие деревья засохли или одряхлели, а от неожиданно большого количества тисовых деревьев в лесу было совсем темно. Без таких людей, как мы, сквернословящих и откалывающих шутки, там наверняка царила бы мертвая тишина. Мы с Санди немного отстали и пошли под руку следом за остальными, пребывая в меланхолическом настроении — как казалось мне до тех пор, пока С. не сказал: «Боже, меня тошнит» — и тогда я понял, что это молчание человека, перебравшего накануне. Кроме того, до меня дошло, что С. беспокоится о Тиме: он то делал вид, будто не замечает его, то смотрел на него из-под насупленных бровей — исполненный нежности и пристыженный.

«Замок» оказался странным старым домом, меньше, чем я ожидал, и весьма своеобразным. В середине был зал, а рядом, в глубине — темная, обшитая панелями комната. На полуразрушенных с обеих сторон стенах, сразу за которыми начинался лес, живописно росли низкие деревца, отчего всё это походило на подлинные средневековые развалины. Окна были разнообразные — готические, круглые, прямоугольные, — а сквозь плющ виднелись стены, облицованные огромными обломками камня с орнаментом под червоточину — думаю, не обычным строительным материалом с просверленными отверстиями, а настоящей вулканической породой, привезенной издалека. Снаружи маленький «Замок» выглядел причудливо и нелепо: волосатые пальцевидные отростки давно засохших ползучих растений, тусклый блеск плюща, бойницы и необработанная лава с ее лабиринтом. Мы с С. сунули пальцы в манящие узкие ходы, и оттуда стремительно выползли полчища мокриц и прочих тварей. Обогнув дом и пройдя под аркой, мы оказались в сыром дворике с заросшими папоротником стенами, грудой пустых пивных бутылок в углу и золой с головешками на месте давно погасшего костра. Странно, что люди, расположившиеся там на привал, не вошли в дом — мы обнаружили, что дверь не заперта, а в зале имеется огромный закопченный камин.