Борис Гребенщиков: «Краткая история художественной самодеятельности на кораблях пиратского флота Карибского бассейна первой половины XVII-го века»

Как говорил Людвиг Мис ван дер Роэ: «Интересная простота — это драгоценная вещь, которую сложнее всего достигнуть».

Капитана Сэмуэла Беллами называли «Принцем Пиратов». А еще его называли «Черным Сэмом»: из-за того, что — в отличие от остальных пиратских капитанов, он пренебрегал пудреным париком, а попросту завязывал свои длинные черные волосы в хвост. И хотя его пиратская карьера длилась менее года, Беллами успел прославиться как своей удачей, так и необыкновенной щедростью по отношению к экипажам захваченных им кораблей.

Именно на его судне случилась единственная известная истории попытка устроить на пиратском флоте самодеятельный театр.

У одного из членов его экипажа была артистическая жилка. Когда-то, еще в сухопутной жизни, сей джентльмен был бродягой в Йоркшире, но поскольку, как он сам говорил «бродяжничество не отвечало величию его души», он стал Коллекционером — то есть одолжил у кого-то превосходного Коня, засунул в седельную суму свои Пистолеты и пустился на поиски Приключений. Встречая по дороге путников, он вызывал их на поединок, а если они уклонялись от боя, он облегчал их кошелек и призывал идти и сдаваться его Дульцинее. Долго бы так продолжалось, если бы не «некий Заклинатель, который магически предвидев, что когда-то ему придется уступить свое первенство, устроил так, что наш Герой оказался закованным в Кандалы и отправлен на знаменитый остров Ямайка, где, после различных поворотов колеса фортуны, судьба его пересеклась с Морскими Героями, Бичами Тиранов и бесстрашными Защитниками Свободы», собравшимися под предводительством капитана Беллами.

Как и на любом парусном судне, периоды лихорадочной активности у моряков сменялись долгими периодами ничегонеделания, когда корабль спокойно шел по воле ветров, а экипаж оказывался предоставлен сам себе.

И во время одного из таких периодов затишья, описанный нами выше мастер написал пьесу, которую он назвал «Королевский Пират». Героями пьесы были Александр Великий, видимо, также и другие исторические личности, а также — само собой — пираты. Многие члены экипажа согласились принять участие в постановке, и — после соответствующего периода репетиций, на квотер-деке состоялась премьера — к великому удовольствию остальной команды, под бурю аплодисментов в адрес Автора и Актеров. Однако случай превратил поставленную драму в настоящую.

В тот момент, когда Александр по ходу пьесы допрашивал пирата, стоящего перед ним, канонир судна, уклонившийся от участия в спектакле, мирно выпивал с тремя друзьями под палубой в пороховом кубрике; выйдя на палубу по своим делам, он вдруг увидел, как его связанному товарищу угрожают какие-то неизвестные и странно одетые личности, а вдобавок некий персонаж, очевидно, облеченный властью, говорит:

Озадаченный канонир, не сумев различить тонкой грани между Искусством и Жизнью, решил, что пока он с товарищами был увлечен беседой, с кораблем что-то произошло. Вернувшись в кубрик, он призвал немедленно прийти на помощь попавшим в беду товарищам.

«Они грозят повесить честного Джека Спинкса; и если это так оставить, то они повесят всех нас, одного за другим; но, клянусь Б—м, я этого так не оставлю», — пламенно воззвал он. Хлебнув еще пунша, он схватил гранату, поджег фитиль и кинулся на палубу; друзья с абордажными саблями последовали за ним.

Выбежав на палубу, канонир бросил гранату в гущу актеров; выхватив сабли, его друзья рубили направо и налево — изумленная же публика, никак не ожидавшая такого поворота событий, поначалу рассеялась, а потом накинулась на спасителей. Моряку, игравшему Александра, отрубили левую руку, а несчастному Джеку Спинксу взрывной волной сломало ногу. В поднявшейся суматохе незадачливых спасителей скрутили и заковали в кандалы; всех, кроме одного, которого Александр зарубил на месте, отомстив таким образом за надругательство над искусством и потерю левой руки.

Поутру же, когда страсти утихли, на корабле был созван суд, и все участники инцидента допрошены с пристрастием. Но, выслушав точку зрения канонира, суд единогласно оправдал, как его самого, так и его друзей; и более того — вынес высокую оценку их бдительности. Так что даже лишившемуся руки Александру пришлось простить виновников своего увечья. Но, во избежание дальнейших казусов, капитан приказал спектаклей на корабле больше не играть.