Анатолий Луцков - Африканский связной

Вьюгин расплатился с Мэтью и расстался с переводчиком без всякого сожаления. Надо ехать в Квангали, а в этом окружном центре он добудет информацию о Леонарде. Он был так рад избавиться от переводчика, что даже посадил его в небольшой крытый грузовик, который возил пассажиров и он должен был ехать мимо родной деревни Мэтью. Он сунул пару долларов в карман бородатого водителя и владельца грузовика, и тот на едва узнаваемом английском заверил его, что довезет Мэтью Нголо с полной гарантией его сохранности, как будто это был его собственный сын.

В тот день Вьюгину благоприятствовала судьба и ему удалось уехать в Квангали. Автобус был небольшой и очень старый, его бока покрывали полуоблупившиеся надписи на английском и некоторые на буала. То, что мог понять Вьюгин, звучало так: “Обгоняй, если хочешь прямо в рай”, “Ум превосходит силу”, “Всегда улыбайся!”, “У жизни и смерти хозяин лишь Ньомби”. На Вьюгина в автобусе смотрели с подозрительным удивлением, он болезненно ощущал свою чужеродность и даже утратил на время сознание собственной необходимости в этом мире, куда его никто не звал.

В автобусе было душно, он скрипел, как старый товарный вагон, из корзин женщин, закутанных в ткань неопределенного цвета, выглядывали головы пестрых куриц с встревоженными глазами. Кто-то из мужчин вез с собой белого козленка с веревкой на шее, зажав его между колен, и он время от времени почти беззвучно блеял, показывая розовый язык.

Через час с небольшим Вьюгин уже был в Квангали. Он представлял собой просто большой одноэтажный поселок, но в нем была даже небольшая гостиница, которую содержала семья выходцев, как потом выяснилось, из Гоа, и у нее была португальская фамилия Нуньеш. Электричество здесь давали только с наступлением сумерек. В гостиничном номере, маленьком и с одним узким окном, на стене висело деревянное распятие и на столе лежала библия на языке буала. Семья Нуньеш была католической, как и все гоанцы после четырехсот лет португальского правления.

Вьюгину удалось застать у себя здешнего окружного комиссара, массивного, с седоватой пышной шевелюрой и в неизбежной защитной форме. Бумага с печатью, которой снабдил его Кефи, свое действие возымела, тем более, что оба окружных начальника друг друга хорошо знали. А Вьюгина несказанно обрадовало то, что комиссар слышал о том, кого он должен разыскать, называя его “Ленард” и он перестал быть лицом почти мифическим и превратился в реальное. Встретиться с ним было, конечно, трудно, но все-таки возможно. И, что немаловажно, он в данный момент был жив, несмотря на мрачные прогнозы Ляхова.

— Ленард должен теперь быть где-то ближе к зоне боев, — сказал комиссар, поглаживая свои давно не стриженые волосы, — и он был здесь еще пару дней назад. Вы в каком номере гостиницы живете?

— В седьмом, — сказал Вьюгин без особой уверенности, так как цифры на дверях были накрашены еще, видимо, в эпоху колониализма.

— Завтра утром я пришлю к вам сержанта и он отведет вас туда, где стоит грузовик-вездеход, который поедет в Мтату, а там уже придется искать поблизости вашего Ленарда.

— Район поисков сужается, — сказал Вьюгин, чтобы что-то сказать. — Хоть это обнадеживает.

— У нас еще говорят так: “Не стоит искать кокосовые орехи под пальмой-рафией”. То есть всегда надо искать там, где может быть то, что ты ищешь.

Вьюгину пришлось еще немало покружить по лесным тропам, спать в машине, быть под обстрелом, пока однажды перед ним наконец не предстал некто сухопарый, загорелый и очкастый, в полувоенной одежде и с фотоаппаратом на ремне.

— А вот и Ленард, которого вы искали, — сказал ему знакомый командир роты, с кем Вьюгин чаще всего встречался здесь. И удалился, тактично не желая мешать разговору двух белых, да еще и оказавшихся соотечественниками..

— Н-да, прямо встреча Ливингстона и Стэнли, — произнес Леонард с теплой иронией. — Как он там сказал: Mister Livingstone, I presume?

— Я от Ляхова, — со сдержанной значительностью сообщил Вьюгин, будто заявлял о своей принадлежности к некоей тайной ложе. — У меня есть от него кое-что для вручения вам в собственные руки.

— Тогда прошу незамедлительно ко мне, — сказал с какой-то немного разгульной галантностью Леонард. — В моем временном распоряжении небольшая туземная хижина с перегородкой. Отправляемся туда, где и обменяемся информацией, взаимно обогащая ею друг друга. Для преодоления темноты есть немецкая керосиновая лампа, которая гудит почти как примус, но свет дает не хуже электрической.