Ивайло Петров - Избранное

— Опомнись, что ты делаешь! — женщина решительно встала между противниками. — Как можно убивать человека?

— А если он меня убьет?

— Неужели это правда, сударь? — спросила дядю Мартина его заступница, и лицо ее озарилось лучезарной улыбкой.

Он радостно замахал руками.

— Неужели вы верите этому? Послушайте, милая барышня, если бы у меня было такое намерение, разве б я пришел сюда с пустыми руками?

— Вот видишь, кузен!

— Дора, выйди, пожалуйста, из комнаты! Не лезь не в свое дело! — резко бросил Маврикий Николаев и указал на дверь. — Этот человек требует, чтобы я дал ему три тысячи левов. Если я не дам этих денег, он меня прикончит. А я не дам!

— Может, вы все-таки договоритесь, — сказала Дора и вновь обратилась к дяде Мартину: — Правда, сударь?

— С таким благородным намерением, милая барышня, я и пришел сюда, но господин Николаев встретил меня негостеприимно, с оружием в руках.

Маврикий Николаев положил «утюг» на стол, но руки на всякий случай не снял.

— Ладно, договоримся. Я не дам ему ни лева, вот и все.

Дядя Мартин простодушно улыбнулся.

— Воля ваша. Я не стану применять насилие. Я пришел сказать, что наша организация приняла решение и что…

— Никакой организации нет, а есть банда разбойников, и ты ее главарь! — грубо оборвал его Маврикий Николаев.

— Да, я руководитель этой организации, не отрицаю, — с подобающей скромностью сказал дядя Мартин.

— И за что же, осмелюсь спросить, борется ваша организация?

— На первых порах организация приняла решение взять у богатых известные суммы денег и раздать их бедным.

— Ого! — воскликнул Маврикий Николаев. — Вы набьете карманы ворованными деньгами, а бедные получат… — Он ввернул словцо, от которого молодая дама стыдливо опустила глаза и закрылась ладонью.

Дядя Мартин не упустил случая выразить ей благосклонное сочувствие.

— Позвольте, я не привык выслушивать такие выражения в присутствии особ нежного пола! — сказал он и покраснел от натуги: первый шаг на стезе хорошего тона дается не легко.

Дора слегка наклонила голову и бросила на него взгляд, исполненный глубокой нежности. Как бывает в подобных случаях, она подумала: «Боже, да ведь он настоящий кавалер и храбрый рыцарь!» А Маврикий Николаев, который не был полуинтеллигентным разбойником и не читал любовных романов, тут же постарался отомстить им обоим за свое невежество. Смерив свояченицу коротким уничтожающим взглядом, он красноречиво подмигнул дяде Мартину: дескать, строит из себя святую, а у самой стыда ни на грош, у первого встречного мужика готова повиснуть на шее… Гость расшифровал его взгляд без малейших усилий, быстро и точно.

— Ну, а если богатые не дадут денег?

— В таком случае, — с явным сожалением признался дядя Мартин, — им придется потерпеть известный урон.

— Будете жечь?

— Если бы вы не думали, что наша организация — банда разбойников, я бы разъяснил более подробно ее цели. Но поскольку вижу, что это бесполезно, скажу одно: средства, к которым нам приходится прибегать, нельзя назвать невинными. Но, как говорится, средства оправдывают цель, и многие честные люди дали присягу пустить их в ход…

Великий Макиавелли, наверное, бог знает как долго ломал голову, пока ему удалось сформулировать свой знаменитый принцип о том, что цель оправдывает средства, а дядя Мартин не моргнув глазом перевернул эту установку вверх ногами. Интересно, как бы реагировал на такую дерзость сам Макиавелли: возмутился бы невежеством безвестного жителя Добруджи или, наоборот, похлопал бы его по плечу и объявил своим последователем? Скорее всего, он бы выразил снисходительную похвалу, чтобы его последователь паче чаяния не возомнил, будто достоин занять место рядом с учителем. Но жизнь красноречиво подтвердила, что дядя Мартин преподнес в дар человечеству новую истину и тем самым заткнул за пояс всех иезуитов заодно с папами и кардиналами всех времен.

— Ну же, я слушаю! — нетерпеливо подзадорил его Маврикий Николаев.

— Каждый лев принадлежит организации, и того, кто разбазарит хоть одну стотинку, ждет смерть. Не вы первый, к кому мы обратились за помощью, — почтительно произнес дядя Мартин и добавил: — Один из наших уже поплатился жизнью.

Маврикий Николаев вздохнул, давая понять, что он готов сложить оружие, но потом вдруг снова заупрямился:

— Не дам ни лева!

Дядя Мартин пожал плечами и взглянул на свою покровительницу, чтоб лишний раз засвидетельствовать свое нижайшее почтение. И она вдруг заявила Маврикию Николаеву: