Григорий Кирилюк - Бывальщина пограничника Гривы

Конь Гордея звался Карасем.

Хороший, живой конек. Он любил, как и все кони на заставе, овес. Иногда Грива угостит его румяной корочкой хлеба или кусочком сахара. И за это Карась с ветерком проносит своего наездника между натыканными прутиками, которые он ловко сбивает саблей. Один недостаток имел Карась — внезапно кусал, если кто зазевается.

Уважали своих лошадей и другие пограничники. Потому что это были их боевые друзья, оставленные им если не самим Буденным, так буденовцами. Ведь первые разъезды на западной границе состояли из бывших буденовцев, котовцев, щорсовцев. Позже эти разъезды стали называться заставами.

На одну из застав, где начальником был отчаянный буденовец, и попал Гордей Грива. Быстроногий, как цыган, с острым и хитрющим взглядом черных глаз, с черными, как будто углем натертыми бровями, начальник заставы пестовал такую роскошную шевелюру, что на ней чудом держалась каракулевая кубанка с красным дном. Не расставался он с ней ни летом, ни зимой. Желтые скрипящие портупеи спадали к поясу со множеством блестящих колец, застежек, кнопок. Справа покачивалась ореховая кобура с маузером. Слева полнолицей луной сверкали расписанные ножны сабли. Нагуталиненные сапоги выгнутыми зеркалами поблескивали на нем. А шпоры! Говорили на заставе старослужащие, что начальник собственноручно выковал их из труб полкового оркестра панского войска, захваченного под Львовом. Они не звенели у него на каблуках, а выигрывали.

Начальник не мог терпеть «глевтяков [2] Глевтяк — мякиш невыпеченного хлеба. ».

Так он называл вялых, неповоротливых пограничников.

— Ру–у–у-бай, р–р–раз! Ру–у–у-бай, два! Тр–р–и! — командовал начальник на конной подготовке. А если кто из пограничников не умел проворно повернуть коня на рыси, побоялся спрыгнуть на землю и на ходу снова впрыгнуть в седло, он сердился, заставлял повторить упражнение, приговаривая: — Ну–ка, глевтяк, делай р–р–аз, делай д–д–ва, делай тр–р–ри!

И добивался своего.

Казалось, начальник не спал ни днем, ни ночью.

А на границе, ой, какой дорогой сон: сладкий и тревожный. Вот и в это утро, когда на заставу собрались с ночных «секретов» и дозоров, всем хотелось скорее нырнуть между простыней и во сне золотые ивы садить.

Но начальник выстроил пограничников, приказал немедленно почистить оружие, накормить коней, позавтракать. И еще добавил очень серьезно:

— Всем получить у старшины походный паек на двое суток. Сохранять как НЗ! Санитарные пакеты у всех есть? — тихо и заботливо спросил он у пограничников.

— Есть, товарищ начальник! — насторожено откликнулись воины.

— У кого нет — получить у старшины!

Сквозь открытое оконце дежурный крикнул со двора:

— До сторожки подъехало две черные автомашины. Неспроста…

— Ничего. Продолжайте наблюдения.

Дежурный встал на свое место под грибок.

Молча, четко и напряженно трудились пограничники. А когда все указания начальника были исполнены, старшина распорядился:

— Всем спать! За три минуты чтобы я ни одного не видел на ногах!

На улице стоял теплый, ясный, со звоном помедневшего листья сентябрьский день. Но в солдатской спальне, окна которой плотно занавешены одеялами, царила глубокая ночь.

Где–то на западе Польши бурлила война. Фашистская Германия кромсала тело страны, приближаясь к нашим границам.

Когда по команде «побудка» Гордей сбросил с себя одеяло, то увидел через настежь раскрытые окна, что солнце своим красным боком коснулось леска за Збручем.

Но тревоги еще не объявляли. Только начальник заставы сказал старшине:

— Дайте мне ракетницы и набор сигнальных огней.

Только в глубокую полночь пригодилась ракетница.

Тихо, осторожно вел начальник свою заставу к Збручу.

Приблизились к речке. Прислушались.

Волны легонько плещут, качают звезды.

Противоположный берег лежит в черной, густой темноте.

Только в сторожке и в покоях пана Злочека мигают огоньки.

— За мной! — резким шепотом скомандовал начальник. — Нам приказано взять под защиту братьев–украинцев.

И первым направил своего коня в Збруч.

Вброд переехали пограничную реку. Никто даже не окликнул таинственных кавалеристов. Огородами командир уверенно вел заставу до самой сторожки. Метров за сорок до сторожки пограничники остановились, бесшумно, не звякнув ни единым стременем, слезли с коней. Они передали поводья заблаговременно назначенным коноводам, a сами с винтовками наизготовку подкрались к сторожке. Грива кошкой подполз к дежурному и нагнул его голову себе подмышки.