Сергий Чернец: Бывальщина. Сборник рассказов

© Сергий Чернец, 2018

ISBN 978-5-4493-8663-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Над лесом за рекой, за широким затоном уже садилось солнце. Небо на горизонте словно застывший окрашивалось в алый цвет. Само солнце было скрыто за темными облаками, поднимающимися из-за леса. И было так тихо, как редко бывает тихо в природе: не слышно щебета птиц, не слышно стрёкота кузнечиков в прибережной траве. Небо темнело от надвигающихся с запада туч над головой, только сзади, с восточной стороны светло-голубой сумеречный свет озарял тихий затон и быструю речку, несущую воды свои между крутых песчаных берегов.

У затона, на пологом спуске к нему, на старом толстом бревне сидела грустная женщина с накинутым на плечи платком, прикрывающим от холодка вечерней реки. Расслабившись, опустив руки между колен, Дашенька, как называл её муж, смотрела на водную гладь успокоено, без всяких особенных мыслей, отдыхая телом, но всё ещё ощущая внезапное чувство тоски и какой-то никогда прежде не испытываемой беспомощности, неудовлетворённости своей жизнью.

Она родилась и выросла в этом лесном краю и прожила здесь всю свою жизнь вдалеке от большой цивилизации. О родном лесном крае им рассказывали ещё в школе, был такой предмет в начальной школе: «история родного края». А также из рассказов бабушки и других пожилых людей в их деревне, многое было известно, чего уже не знает нынешнее поколение детей.

Когда-то, при царе, богатые купцы строили тут свои усадьбы, а вокруг них строились большие посёлки, около мелких речек, впадающих в затон на большой и быстрой реке. «Испокон века», как говорится, тут сплавляли лес. К затону свозились стройные ровные брёвна сосен и кедров. (Кедры вырубили совсем. Теперь леспромхоз пытается возродить посадками бывший лес-кедрач, который рос при купцах). И говорят, лес сплавляли не весь, а часть леса пилили тут же на месте, в большом поселке, что стоял за теперешними оврагами, и оврагов тогда не было. А были пилорамы, были цеха со станками по деревообработке. Рабочих было много и жили они в барачных посёлках, – они производили доски, изготавливали мебель – это были целые «заводы» деревообрабатывающие. Посёлок так и назывался «Заводы». И недалеко от затона были несколько деревень сплавщиков леса. (На их месте теперь вырос березняк, где среди овражков и ям еще видны были до сих пор места от срубов домов, а на полянках среди берёз встречались яблоньки одичавшие и было много земляники и грибов-груздей). Край лесной, пока было много леса, развивался. В посёлках и больших деревнях купцы и бояре, и помещики строили и больницы, и школы для рабочих церковноприходские, и театры для себя и разные увеселительные заведения – пивнушки для простого люда, рестораны для себя. Были и дороги широкие грунтовые, на месте которых теперь просеки в смешанном лесу.

Но потом случилась революция, которая всё смела: «Мы весь, мы старый мир разрушим, до основанья, а затем -…». Рабочие и крестьяне сожгли купеческие усадьбы, а вместе с ними и пилорамы и целые деревни. Сегодня они только в воспоминаниях стариков, доживающих свой век в немногих оставшихся деревнях. На месте «Заводов» колхоз распахал землю и давно, более 70 лет, сажает овес, люцерну для корма скоту, турнепс. После войны колхозы стали возрождать деревню, строили фермы в каждой деревне, разводили коней для перевозки урожая. Но дело продвигалось с трудом, людей в деревнях уже не оставалось. Возродилось потихоньку и лесное дело. Лес начали пилить и сплав работать стал понемногу. Близкие деревни работали на лесосплаве или на заготовке леса. Там на реке многие мужики погибали, прыгая по мокрым брёвнам формируя плоты, поэтому женщин в деревнях, молодых вдов, было всегда больше.

Но если раньше лес «гнали» по весенней большой воде «молевым способом» – плоты были только впереди и сзади, то последнее время такой сплав стал невозможен: брёвна тонули, топляки заносило песком, и река обмелела. Из большой реки она превратилась в быструю мелку речку, которая всякий год меняет своё русло. Теперь о сплаве только остались вокруг затона большие бревна от штабелей леса, которые догнивают на берегу. Лес стали возить на машинах. И с прекращением сплава опустели и деревни – народ разъехался. В колхозе никто не хотел работать, – не умел, был непривычен к работе на земле.