LibCat » Книги » Проза » Советская классическая проза » Алексей Толстой - Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты

Алексей Толстой - Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Алексей Толстой - Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Советская классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты
Автор:
Алексей Николаевич Толстой
Жанр:
Советская классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

«Хождение по мукам» – уникальная по яркости и масштабу повествования трилогия, на страницах которой перед читателем предстает картина событий, потрясших весь мир.
Выдающееся произведение А.Н.Толстого показывает Россию в один из самых ярких, сложных и противоречивых периодов ее истории – в тревожное предреволюционное время, в суровые годы революционных потрясений и Гражданской войны.

Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

It made detailed provision (perfectly practicable, and couched in language comprehensible to every Red Army man) for the operations of all units on the Southern Front, starting from the district of Orel and Kromi, from where Denikin's battered guards, headed by General Kutepov (he who had once vowed to be the first to break into Moscow), were retreating beneath the assaults of a special group commanded by Sergo Orjonikidze. Provision was also made for operations in the Voronezh and Kastornaya district, where Budyonny's corps had been set the task of bisecting the White front at the juncture of the Don and Volunteer armies, and occupying Rostov-on-Don, the way to which lay through the breach formed across the proletarian Donbas, with its mining population.	В нем предусматривались в подробностях -понятные каждому красноармейцу и на деле осуществимые - операции всех частей Южного фронта, начиная от района Орла и Кром, откуда, под ударами особой группы, руководимой Серго Орджоникидзе, отступала растрепанная деникинская гвардия с генералом Кутеповым, поклявшимся первым ворваться в Москву, - от операций в районе Воронежа и Касторной, где корпусу Буденного была поставлена задача -рассечь белый фронт на стыке донской и Добровольческой армий, кончая занятием Ростова-на-Дону, путь на который лежал в образовавшийся прорыв через пролетарский шахтерский Донбасс.
The Bolsheviks, who had seemed to be at their last gasp, had achieved the impossible, and brought off, despite typhus epidemics, famine and economic collapse, a triumphant counteroffensive, thereby frustrating world plans for the strangulation of Red Russia, that boundless country still such an enigma to the outside world, and astonishing everyone. For everyone was taken by surprise-from travellers sitting on their suitcases in dingy hotel rooms, secure in the conviction that the French would be in Moscow by the New Year, bringing with them champagne, oysters, and perhaps even Parma violets, to the gentlemen inured to cooling their heels for hours on end in the anteroom of the Ruler of Europe, but who now marched, their heads held high and Constitutional Russia almost in their pockets, straight into Clemenceau's office, where the flames crackled in the fireplace, and the little, round-shouldered dictator, his beetling, grizzled brows bent over a plan for tomblike tranquillity on a world scale, rose and yielded his gnarled fingers to the ecstatic pressure of the Russian. But no one was more astonished than Anton Ivanovich Denikin, who had long stopped playing vint on Fridays, and who, though a frail mortal like everyone else, had begun to believe he had a divine mission.	Неожиданно для всех, - кто в проплеванных гостиницах сидел уже налегке, с уложенными чемоданами, уверенный, что к Новому году в Москву французы привезут шампанское, устрицы и даже пармские фиалки, и для тех, кто в Париже, бывало, часами дожидался в приемной у властителя Европы, а теперь с поднятым челом и почти, вот-вот уже, с конституционной Россией за плечами, не задерживаясь, входил в кабинет Жоржа Клемансо, где трещал камин и маленький, сгорбленный, с седыми бровями, нависшими над проектом мировой могильной тишины, сидел диктатор, и француз вставал, а русский в восторге сжимал его узловатые пальцы; наконец, неожиданно для самого Антона Ивановича Деникина, который давно уже бросил играть по пятницам в винт и, будучи слабым, как все люди, начал верить в свое избрание свыше, -большевики, дышавшие на ладан, что-то такое сделали непонятное: в разгар сыпного тифа, острейшего голода и окончательной хозяйственной разрухи организовали мощное контрнаступление, - и пошла трещать вся мировая политика удушения и расчленения красной России, этой необъятной страны, представлявшейся - по правде говоря - загадкой для западноевропейских умов.
The very sources of inspiration of the Russian people were a mystery.	Загадкой казались источники воодушевления русского народа.
The idea of universal happiness and a just social order, which people thought had been buried for ever beneath the corpses piled mountain-high in the world war, had dropped, like seed from a tree in the garden of Eden, into poverty-stricken, devastated Russia, where illiterate peasants were still telling one another fairy tales about Ivan the Fool, witches and flying carpets, and where old blind men and women sang their slow, long-drawn epics about the battles, feasts and weddings of the bogatyrs.	Идеи всеобщего счастья и справедливого общественного порядка, - казалось бы, навсегда погребенные под грудами тел мировой войны, -перекинулись, как будто вихрем взнесенные семена райского дерева, в нищую, разоренную Россию, где неграмотные мужики все еще рассказывали друг другу сказки про Ивана-дурака, бабу-ягу и ковры-самолеты, и слепые старики и старухи пели тягуче-эпические поэмы о битвах, пирах и свадьбах богатырей.

Among the peoples inhabiting Russia the idea acquired the strength and flexibility of a steel blade.	Эти идеи приобрели у народов России упругость и силу стального клинка.
The peasants who told fairy tales, the workers from the broken-down factories, with their tall chimneys long cold, wrestling with famine, typhus, and economic collapse, were routing and pursuing Denikin and his first-rate army, had stopped Yudenich's shock troops at the very-gates of Petrograd, hurling them back upon Estonia, had overcome and scattered over the Siberian snows the vast army of Kolchak, capturing and shooting the ruler of all the Russias, beating back the Japanese in the Far East, and, inspired by the ideas of Lenin, and by ideas alone-for there was nothing to eat and nothing to wear in Russia-believed themselves to be stronger than all the rest of the world, believed that they could build up, on the ruins of their impoverished state, a just communist society in the near future.	Мужики, рассказывающие сказки, и рабочие с давно уже переставших дымить, полуразвалившихся фабрик, преодолевая голод, сыпной тиф и полнейшее хозяйственное разорение, бьют и гонят первоклассную армию Деникина, остановили у самых ворот Петрограда и погнали назад в Эстонию ударную армию Юденича, разгромили и рассеяли в сибирских снегах многочисленную армию Колчака и самого правителя всея России схватили и расстреляли, бьют и теснят японцев на Дальнем Востоке и, одушевленные идеями Ленина, - одними только идеями, потому что в России нечего кушать и не во что одеваться, - верят, что они сильнее всех на свете и что на развалинах нищего их государства они устроят в самом ближайшем времени справедливое коммунистическое общество.
XX	20
Katya felt as if by now her stomach must be no bigger than a tiny purse.	Кате казалось, что желудок у нее теперь, наверное, не больше маленького кошелечка для мелочи.
There was only room in it for two ounces of bread, a bite of boiled salt fish and a few spoonfuls of soup.	Туда помещалась как раз осьмушка хлеба, кусочек вареной воблы и несколько ложек супа.
Skirts were just a nuisance-she could hardly keep them on, and she had neither thread to take the waist in with, nor time to sew.	Беда была с юбками, они сваливались, перешивать было нечем и некогда.
Her eyes, on the other hand, had become twice as big as they had been in the autumn, when Matryona had fed her on rich batter and dough.	Зато Катины глаза стали вдвое больше, чем прошлой осенью, когда Матрена нарочно откармливала ее жирными лепешками.
The little girls at school sometimes said to her, wrinkling their hungry mouths in a sudden gush of feeling:	Девочки в школе, умиленно морща голодные рты, иногда говорили ей:
"How pretty you are, Auntie Katya!"	- "Тетя Катя, какая вы хорошенькая..."
This caused Katya pleasure, for all her life was in the future.	Это Кате доставляло удовольствие, потому что вся жизнь была в будущем.
The one souvenir of the past-the emerald ring with its tiny green flame-had been lost long ago, in Vladimirskoye.	Единственная память - изумрудное колечко, зелененький огонек, подарок Вадима, затерялось еще в селе Владимирском.
She no longer called to memory the beloved shades peopling the dilapidated house on Starokonyushenni Street.	Дорогие тени, населявшие этот ветхий дом в Староконюшенном, ей больше не вспоминались.