LibCat » Книги » Проза » Советская классическая проза » Алексей Толстой - Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты

Алексей Толстой - Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Алексей Толстой - Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Советская классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты
Автор:
Алексей Николаевич Толстой
Жанр:
Советская классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

«Хождение по мукам» – уникальная по яркости и масштабу повествования трилогия, на страницах которой перед читателем предстает картина событий, потрясших весь мир.
Выдающееся произведение А.Н.Толстого показывает Россию в один из самых ярких, сложных и противоречивых периодов ее истории – в тревожное предреволюционное время, в суровые годы революционных потрясений и Гражданской войны.

Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Telegin was delighted-not so much by the thought of the coming performance, but because Dasha had at last found work, was absorbed in it, running about doing this and that, talking to the men, flying into a rage, sometimes fairly weeping with vexation, and (as he, in the simplicity of his heart, imagined) secure against a return of the former undue concentration on her own feelings.	Телегин был в восторге не столько от предстоящей постановки "Разбойников", сколько от того, что Даша наконец нашла работу, увлечена ею, бегает, суетится, разговаривает с красноармейцами, сердится, иной раз плачет от досады и теперь уже не вернется (как ему в простоте душевной казалось) к напряженной сосредоточенности на одних своих переживаниях.
Agrippina, Anisya, and Latugin (the latter having applied personally to the Commissar, in case he should be overlooked), were sent to join the theatrical troupe by a regimental order, as were Kuzma Kuzmich, Baikov and a few others, accordion and balalaika players and singers.	Приказом по полку в драматическую труппу были отчислены Агриппина, Анисья, Латугин, -ходивший к комиссару, чтобы его не обошли в этом деле, - Кузьма Кузьмич, Байков и еще несколько красноармейцев, гармонистов, балалаечников и певцов.
Dasha read the play to them that night in a shed, illuminated only by a candle end.	Вечером в сарае при свете огарка Даша прочла пьесу.
In its feeble light the faces of the actors scarcely showed through the steamy mist formed by the breath issuing from innumerable mouths.	В скудном освещении лица актеров едва проступали сквозь пар от дыхания.
A wind was rising, and driving snow through the loosely fitting leaves of the barn door.	В щели ворот поднявшийся ветерок наносил снег.
Dasha read in a clear voice, trying to remember how Bessonov used to read aloud: one hand thrust into the front of his black frock coat, the exaggeratedly impersonal intonations, words dropping out like pellets of ice, and, seated in armchairs around him, the heavily breathing literary ladies, greedily swallowing these words....	Даша читала ясным, чистеньким голосом, стараясь по памяти подражать тому, как читал когда-то Бессонов: одна рука за лацканом черного сюртука, отрешенный от жизни голос, и слова, как кусочки льда, и жадно глотающие их, тяжело. дышащие литературные дамы - вокруг на креслицах...
Before she was half through with her reading, Dasha realized that the play was not having a success, though a great many cuts had been made in it.	Уже с середины чтения Даша поняла, что пьеса не нравится, хотя в ней были сделаны большие вымарки.
Towards the end she was gabbling with all her might to get it over.	Под конец Даша совсем заторопилась.
There was a painful silence when she shut the book, and at last she said:	Окончив, сказала после тягостного молчания:
"Well, that's Schiller's Robbers, which we are to act...."	- Ну вот, это - "Разбойники" Шиллера, которых мы должны играть...
The men lit cigarettes, and someone-it was Latugin-said:	Мужчины закурили, один из них, Латугин, -негромко:
"A very brainy piece."	- Умственная штучка.
At this, Kuzma Kuzmich, producing from his pocket a fresh candle end, lit it and went and sat down beside Dasha.	Тогда Кузьма Кузьмич, достав из кармана свежий огарок, зажег его и сел рядом с Дашей.
"Comrades, Darya Dmitrevna has acquainted us with the play-now I will read it to you!" he said.	- Товарищи, Дарья Дмитриевна ознакомила нас с произведением, теперь я его прочту.

Taking the book from her, he began reading very loud, now depicting with his voice and all his features the paternal grief of the aged Count Moor, now hissing out the words, his nose looking flatter than ever, and his eyes rolling: "I would be a contemptible ninny if I could not tear a favourite son out of his father's heart-even if he were chained to it with links of steel.... O! Conscience-thou art a fine scarecrow for sparrows.... Let him who can, swim, and him, who is too heavy, sink...."	И он, взяв у нее книгу, начал громко читать, изображая голосом и всем лицом то отцовскую скорбь старика графа Моора, то шипел с присвистом, и нос его приплющивался, и глаза лезли наискось: "...Я был бы жалким ротозеем, когда бы не смог исторгнуть любимчика сына из родительского сердца, хотя бы он был прикован к нему железными цепями... О совесть! Отличное пугало для воробьев... Плыви, кто может плыть, а кто тяжел, - тони..."
His hearers could see in their mind's eye that crawling serpent, Franz Moor.	И слушатели воочию видели ползучего гада Франца Моора.
But Kuzma Kuzmich's voice grew suddenly stronger, he passed his hands through his hair, smoothing it over his bald spot, thrust his lips out ferociously, his eyes gleaming with noble rage:	Но вот голос Кузьмы Кузьмича крепнул, рукой он ерошил волосы, сбивая их над лысиной, страшно вытягивались губы у него, блестели глаза благороднейшим гневом:
"Oh, men!	"О люди! люди!
False, lying offspring of the alligator!	Лживые, коварные отродья крокодилов!
A kiss on their lips, a dagger in their hands, to thrust into the heart of another.... Hell and a thousand devils!	На устах - поцелуй, в руке - кинжал, чтобы вонзить в сердце... Ад и тысячу дьяволов!
Glow as with fire, patience of a noble soul, become a tiger, thou meek sheep...."	Пылай огнем, терпенье благородного мужа, превращайся в тигра, кроткая овца..."
Anisya gasped softly; Latugin leaned his whole body towards the candle, whose rays gilded the magic volume, beneath the lines of which Kuzma Kuzmich's fingernail was slowly travelling.	Анисья Назарова тихо ахала; Латугин весь подался к свече, озаряющей волшебную книгу, по строчкам которой ползал ноготь Кузьмы Кузьмича.
The voice of Karl Moor himself- a rebellious man whom the hearers, stirred to the depths of their being, could thoroughly under stand-thundered through the dark shed.	Сам Карл Моор гремел в темном сарае, -взбунтовавшийся человек, понятный взволнованным слушателям.
And the words he found in which to relate the injuries done to him! There's a play for you -goes right to the root of the matter!	Да еще какие находил слова, чтобы рассказать о своих обидах, вот это - пьеса, бьет под самый корень!
When Kuzma Kuzmich, in the light of the dying candle, uttered the last words of Karl, who, on his way to his terrible execution remembered the poor day labourer, Anisya and Agrippina were wiping their eyes on the sleeves of their coats.	Когда догорел огарок и Кузьма Кузьмич мрачно проговорил последние слова Карла, вспомнившего, идя на страшную казнь, о бедняке-поденщике, - Анисья и Агриппина стали вытирать глаза рукавами шинелей.
"Very true to life," said Latugin.	"Правдивая вещица", - проговорил Латугин.
And all agreed that Karl should not have killed, in a moment of passion, his beloved Amalia-she should have been taken into the band, and her character reforged.	И все сошлись на том, что Карл зря, сгоряча, неправильно убил возлюбленную Амалию, ее надо было взять в шайку, перековать.
Here, Schiller must be altered, otherwise a trifle like that might prevent the Red Army men appreciating a good play, and there might even be harmful consequences.	В этом месте Шиллера придется поправить, иначе из-за такой мелочи хорошая пьеса не понравится красноармейцам, и могут быть даже вредные последствия среди бойцов.