Георгий Шошмин - Возвращение в жизнь

Переходя от группы к группе, здороваясь со всеми, он увидел Лелю. Пугаясь слов, они медленно протянули друг другу руки.

Славинский напряженно ожидал, как встретятся Леля и Новиков. Они должны кинуться друг к другу, — они же оба любят. Он хотел этого, мысленно подталкивал их.

И все оказалось не так...

Леля и Виктор Дмитриевич обычно — даже нет, не обычно, а холоднее, сдержаннее, чем все, — поздоровались и, будто боясь заговорить, разошлись... Не так все просто в жизни, как иной раз представляется...

Мещеряков появился позже, задержавшись в отделении.

Виктор Дмитриевич принялся помогать Мещерякову и Славинскому грузить на машину рыболовные снасти. Оба врача надели резиновые сапоги, набросили грубые зеленые куртки с откинутыми на спину треугольными капюшонами и выглядели как заправские рыбаки.

К озеру добрались с вечерней зарей.

Леля предложила первым делом разжечь костер, приготовить ужин: за сборами почти никто не успел пообедать.

Коля Петров развел огонь. Взяв себе в помощницы Лелю, тетя Феня и Марина Ивановна принялись готовить ужин.

После ужина часть людей разбрелась в стороны, часть устроилась вокруг костра, слушая рыбацкие побасенки Славинского, от которого Виктор Дмитриевич никак не ожидал, что он окажется таким веселым рассказчиком. Петр Афанасьевич заразительно смеялся, очки его занятно подпрыгивали на вздрагивающем от смеха носу, и от этого почему-то еще смешнее было все, что он рассказывал.

За его рассказами не заметили, как минула полночь. Кое-кто начал подремывать, поворачиваясь к огню то спиной, то лицом.

Перед зарей Мещеряков и Славинский поплыли на лодке к другому берегу ставить жерлицы.

С рассветом зашевелились грибники. Виктор Дмитриевич отправился с ними.

Дорога к грибному лесу шла берегом. Над водой низко и тяжело ворочался влажный туман, еще тускло пронизанный далеким дымчато-розовым светом.

Тетя Феня вместе с Мариной Ивановной повела грибников.

Виктор Дмитриевич и Леля немного отстали. Они остановились на мосту, опираясь на тонкие, прогибающиеся под локтями перила. В этом месте в озеро впадала узенькая бойкая речушка. Под настилом моста, обмывая большие камни, пела невидимая в тумане вода.

— Догоняйте! — послышался голос Коли Петрова, ушедшего с тетей Феней.

— Ого-го-го! — сложив ладони рупором, откликнулась Леля и посмотрела на Виктора Дмитриевича, будто спрашивая: «Побежим или постоим здесь немного?» Он ничего не ответил. Леля притихла.

Они долго стояли молча, слушая мягкий шум воды и наблюдая, как начинает рассеиваться туман.

За мостом была запруда из толстых бревен, поросших сырой, скользкой зеленью. Оттуда все время доносился быстрый и глухой плеск падающей воды.

В этом звуке Виктор Дмитриевич уловил очень четкий ритм. И сразу — родилась музыка.

Не раскрывая губ, он попробовал пропеть несколько тактов. Получилась веселая, нежная и быстрая мелодия. Незаметно в нее стали вплетаться зовущие вперед голоса друзей, озорной пересвист птиц в просыпающемся влажном лесу, плеск воды, радостное ожидание солнца — утренняя песня счастливого человека... Он думал о такой песне, до рассвета бродя по островам — изгнанный из дому, одинокий, с пустым сердцем. Теперь она сама родилась в сердце, открытом радости. Вот этой песней и должен завершаться финал симфонии о человеке, трудно идущем по жизни.

— Не рано за грибами вышли? — спросил Виктор Дмитриевич.

— Пока туман рассеется, мы и дойдем, — не сразу ответила Леля. Она хотела еще что-то сказать. Но, заглянув ему в глаза, поняла, что сейчас ничего не надо говорить.

Быстрым шагом они догнали товарищей и пошли вместе со всеми...