Георгий Шошмин - Возвращение в жизнь

— Доходное место потерял! — начал плакаться Яша. — Какой буфет около вокзала! Ленские прииски, а не торговая точка. Десять тысяч стоило получить это место. И как потерял? На недоливе снова попался! Гнусный народ пошел: налей до черты, копейку сдачи — отдай. Если все начнут так требовать... Тогда...

Подхватив последнее слово Яши, Фатеев тоже уныло заскулил:

— Тогда доходным местом сыграют... — вытянув губы, он отбубнил первые такты похоронного марша и взмахнул длинными руками, будто дирижируя большим оркестром. Сцепив потом костлявые пальцы в кулак, он отстучал по столу нервную дробь и подхватил падающий стакан. — В кабаках тоже плохо подавать стали... А читали новость в газетах? Убили! — Он закатил глаза и откинул голову. Снова открыв глаза, зло продолжал: — Комсомолия написала, чтоб директора ресторанов запретили музыкантам брать деньги от посетителей. Если заметят — выгонять сразу, без никаких...

Слушая Фатеева, Яша притих. Что-то птичье, испуганное было в его скачущих, беспокойных глазах и трясущемся на затылке хохолке.

Фатеев еще продолжал жаловаться. После полез целоваться и просить прощения, что не дал однажды скрипки.

Но Виктор Дмитриевич уже не слушал его. У него было слишком хорошее настроение, чтобы припоминать Фатееву старую обиду, когда морозным вечером тот выгнал его из закусочной. От того, что он видел сейчас и слышал, его охватило омерзение к Фатееву, дяде Коле и Яше, как совсем недавно — к Брыкину.

Дядя Коля снова стал привязываться — выпей да выпей. Виктор Дмитриевич, посмеиваясь, опять отказался. Ему было приятно чувствовать свою внутреннюю силу, знать, что он теперь свободно владеет своими желаниями. Зачем пить? Тоска одна, когда посмотришь на всех этих людей, изгоняемых жизнью...

От дяди Коли Виктор Дмитриевич поехал в город.

Мысли его обратились к Леле. Хватило бы у нее смелости связать с ним свою жизнь навсегда?

Он оставил этот вопрос без ответа. Еще рано думать о семье. Ее надо создавать, когда уже не будет таких — пусть даже мгновенных — колебаний, как сегодня. А смелости у Лели, наверно, хватило бы.

В конце лета у Лели выпускные экзамены. Сегодня есть время, и можно воспользоваться им — заранее купить подарок. Хорошо, что он взял деньги...

Он вышел из трамвая, пошел по Садовой к Невскому... Вот здесь он, пьяный, столкнулся с Лелей... Как многим он обязан ей! Она смело протянула ему руку, в которой он так нуждался. Если бы не было все время рядом Лели, ему бы постоянно казалось, что чего-то не хватает. Трудно было представить себе жизнь без нее...

В хождении по магазинам не заметив времени, в больницу он добрался только к вечеру.

Войдя в ворота и свернув по аллее к своей мастерской, услышав спокойный шорох деревьев в сумеречном парке, увидев светящееся окно приемного покоя, где сегодня вечером должна была заступить на дежурство тетя Феня, Виктор Дмитриевич почувствовал себя очень счастливым человеком. В эту минуту он почему-то вспомнил, что в Праге проходит сейчас международный ежегодный музыкальный фестиваль «Пражская весна», и только теперь каждой своей частицей ощутил, что и на севере — уже настоящая весна.

ГЛАВА ПЯТАЯ

В субботу Мещеряков зашел к Виктору Дмитриевичу в мастерскую и застал его за ремонтом кипятильных баков. Поговорив с ним об изготовлении нового прибора для лаборатории, он предложил:

— Нет желания прогуляться со мной? Я еду сегодня на судоремонтный завод. Вы же хотели послушать мои лекции...

Виктор Дмитриевич согласился, и в конце дня они вместе поехали на судоремонтный завод.

Между зданиями цехов виден был берег, поблескивала река. В сырой, ветреной свежести чувствовалась близость большой воды. Около берега стояли два парохода, готовились под покраску. Бело-серые корпуса рябили красными пятнами сурика. На палубах работали сварщики. Яркие голубые отсветы, то вспыхивая, то погасая, прыгали по стенам кают. Над палубами кружили птицы, словно высматривая, скоро ли там сварщики закончат свою работу и скоро ли корабли будут готовы к плаванию, чтобы можно было проводить их к Кронштадту, до Толбухина маяка, откуда начинается для ленинградских кораблей дорога в далекие моря, в океан.

От ощущения ли близости большой воды, от вида ли этих двух пароходов и птиц над ними, совсем будто в детстве потянуло к далеким просторам, парусам, кораблям. Подумалось о том, как легко в детстве и юности задумать многое и как трудно в жизни исполнить все задуманное... Так надо не горевать о несвершенном, а пока еще есть время — успеть сделать все, что только сможешь.