Владимир Степаненко - Дежурный по звездам

…Вечером летная столовая преобразилась. Летчики-гвардейцы выстроились в дверях для торжественной встречи.

Скоро все заняли свои места. Из-за стола поднялся высокий сухощавый подполковник Иванов в парадной форме. Приветливо оглядел собравшихся и громко сказал:

— Товарищи офицеры, прошу внимания! Сегодня необычный торжественный день. Праздник. Да-да, я не оговорился, это праздник. По Уставу гарнизонной службы смена караулов проводится под духовой оркестр. Оркестра, к сожалению, у нас нет, но праздник не отменяется. Мы пригласили вас на вечерние «Ландыши». Ландыши еще не выросли, а подснежники найдем наверняка. И вместе с цветами мы дарим вам свой кинофильм «Белое безмолвие».

Свет в зале погас. На стену упал острый луч кинопроектора. Из-за высокого сугроба высунулась огромная голова белого медведя. Он нехотя потянулся и, разминаясь, косолапя, медленно пошел на зрителей.

Кадр сменился.

Солнечный день, по небу быстро пробегают белые облака. Цепочкой низко летят гуси.

— Мы прожили здесь довольно долго, — неторопливо пояснял подполковник Иванов. — Каждое время года имеет свой счет. Пятьдесят девять дней продлилось лето. А на осень было отпущено всего сорок два дня. И вот наступила зима. Мы поначалу не знали, что нас ждут двести тридцать три дня сильных морозов, пурги и метелей!

На экране громоздились огромные сугробы. Если внимательно вглядеться, можно заметить торчащие из снега острые концы стабилизаторов с красными звездами. Это механики и техники самолетов вместе с летчиками очищают стоянки и рулежные дорожки. Роют лопатами. На полосе работают бульдозеры.

— Обратите внимание на термометр! — советует командир подразделения. — На нем сорок пять градусов. Добавлю, что ветер северный, скорость двадцать пять метров в секунду.

Снова мелькают кадры. «Миги» стоят на старте. Около самолетов расхаживают летчики дежурного звена.

И вот «миги», стремительно пробегая по снежной полосе, ушли в небо. Истребители еще не вернулись из полета, как повалил густой снег. Налетевший буран снова засыпает стоянку. На полосу вываливаются бульдозеры и старательно расчищают ее. В стороне стоит белый медведь, смотрит на бульдозеры, на людей, снующих около них, на ярко сверкающие самолеты, стоит, как бы задумавшись, удивленно раскачиваясь из стороны в сторону.

Создатели фильма отнюдь не думали запугивать зрителей. Они показали службу на Севере такой, как она есть, — со всеми трудностями и стихийными бедствиями. Это так и понял полковник Здатченко. Ему очень захотелось узнать, как летчики его эскадрильи восприняли показанные кадры. В отблеске неяркого света он покосился на сидящих рядом майоров Федорова и Карабанова. Вспомнил свое первое впечатление от знакомства с этими офицерами. Командир эскадрильи майор Карабанов показался немного суетливым, замполит майор Федоров сразу расположил к себе удивительно доброй улыбкой и открытым взглядом синих глаз. О каждом летчике он отзывался восторженно, не забыв отметить, кто из них коммунист, а кто комсомолец.

— По вашему докладу, товарищ майор, у вас все летчики хорошие, — строго перебил тогда Федорова полковник Здатченко. — А разве в эскадрилье не было нарушений? Не накладывали дисциплинарных взысканий?

— Все было, конечно. Например, лейтенант Кузовлев опоздал из отпуска, — серьезно ответил Федоров.

Новый кадр:

Картина Васнецова «Три богатыря». Добрыня Никитич, Илья Муромец и Алеша Попович выехали в дозор. Пристально вглядываются вдаль. Примечают, не появился ли враг, не обижают ли кого. Наделены силой богатыри. Уверены они в своем испытанном оружии. У одного тяжелый меч, у другого острое копье, а у третьего лук со стрелами. Сумеют они постоять за правду народную. А впереди раздольное, широкое поле в цветах. Величава и спокойна русская земля.

В зале раздались громкие аплодисменты. Начиналось представление. Луч света медленно сполз с картины, и прямо на зрителей в белом свете зашагали три живых сказочных богатыря: Добрыня Никитич, Илья Муромец и Алеша Попович. На каждом боевые доспехи, а в руках доброе оружие.

Расправив усы, Илья Муромец загудел раскатистым басом:

Откашлялся Добрыня Никитич, зазвенел шпорами: