Владимир Степаненко - Колькина тайна

Долго на холодном осеннем ветру ждал около дороги Колька Свистунов новую учительницу. Ему надо было решить, можно ли доверить ей самую сокровенную тайну.

Сначала как бы нехотя, а потом все сильнее пошел дождь. Колька быстро промок.

На память пришли знакомые стихи. Он с удовольствием повторил любимые строчки, простые и образные. Ему давно хотелось написать о лесе, подступающем к самой деревне, о речке Равке, которая во время дождя вдруг становилась глубокой и грозной.

Только одна Ирина Николаевна, их бывшая учительница, знала, что Колька пишет стихи.

Так и не дождавшись, Колька направился домой. А в это время по раскисшей грязной дороге тащилась лошадь.

В телеге сидели двое: возчик Федор с сизым от ветра лицом и молодая учительница Варвара Ивановна Поляруш. Она была назначена в Ряскинскую среднюю школу преподавательницей русского языка и литературы.

Все было бы ясно в ее душе, если бы не то обстоятельство, что едет она на место недавно умершей учительницы. «От чего она умерла?» — думала девушка, и ей становилось не по себе.

Молча, неподвижно сидела она под брезентом и как бы сквозь сон слышала недовольное ворчание Федора и удары веревочных вожжей по мокрой спине лошади.

Был уже поздний вечер, когда возчик легонько тронул ее за плечо и сказал:

— Варвара Ивановна, вылезайте!

Он постучал кнутовищем в дверь.

— Ну, чего грохаешь? Чего? — распахнув дверь, спросила женщина.

Керосиновая лампа в ее руке глотнула свежего воздуха, и пламя резко вспыхнуло и осветило девушку.

— А ты, Марфа, не шуми! — недовольно сказал Федор. — Принимай гостью!

— Думала, что случилось! Здесь Колька Свистунов несколько раз прибегал. Спрашивал, когда приедете.

— А ему зачем? — опросил Федор. — Вот приехали!

В теплой комнате Варвара Ивановна натянула сухое платье, надела растоптанные, большие валенки Марфы. Сели к столу пить чай. Она попросила рассказать о старой учительнице.

— А умерла она, милая, от сердца, — сказала Марфа и перекрестилась. — У нее всегда на столе ландышевые капли стояли. Уж какие у нас ребята бывали озорные, а никогда пузырек с каплями не трогали. Ни-ни! Провожала вся деревня — старые и молодые — почитай, все ее ученики. Вот как подумаю об январе, даже страшно становится.

— Почему? — удивилась учительница.

— Так повелось у нас. На каникулы старые ученики ее собираются. Ирина Николаевна от них рапорт принимала. Спрашивала, как кто живет, какую пользу приносит обществу. В этом году опять соберутся, а ее нет. Каково нам будет? — Марфа задумчиво покачала головой. — А мать-то у тебя есть?

— Мама в городе.

— И моя дочь далеко, — сказала Марфа и вздохнула. — Слышала про Куйбышевскую гидроэлектростанцию? Там работает и в хоре поет. Пишет, скоро должна по радио выступать. Как петь будет, телеграмму подаст. Радио у нас есть, послушаем.

— Послушаем! — охотно согласилась Варвара Ивановна. Ей было приятно, что Марфа оказалась простой и радушной женщиной.

Утром из окна учительница увидела деревню. Бревна домов за ночь подсохли и чуть посветлели.

— Ряскино, — тихо произнесла она.

Как сложится ее судьба? Она отвернулась от окна и внимательно принялась осматривать комнату. Здесь жила прежняя учительница.

На столе стопка ученических тетрадей, которые не успела проверить старая учительница. На стене полка с книгами.

На страничке календаря Варвара Ивановна прочитала торопливую запись:

«Коля Свистунов начал писать».

В дверь постучали.

— Войдите! — громко сказала учительница и поспешно повесила календарь на прежнее место.

— Варвара Ивановна? — спросил мужчина в бобриковой тужурке с меховым воротником, в сапогах.

— Да.

— Как устроились? Я к тому спрашиваю, что вроде властью прихожусь, — он смущенно улыбнулся. — Председатель колхоза Серегин Иван Сергеевич. Нет ли у вас случайно книги «Необыкновенное лето»?

— Вещи разберу, достану.

— Я Свистуна встретил. Он сказал, что вы ему книжку дали.

— Никто ко мне не заходил, — удивилась Варя и тут же насторожилась, вспомнив, что названная фамилия была ей знакома.