— Куда это вы шьете столько?
— На войну!
Татьяна работала с увлечением. Только в это время она и способна была улыбаться. Частой гостьей была жена Архипова, — полная, белая, с двумя подбородками женщина. Ласково выпрашивала она у Скоробогатова деньги на подарки солдатам.
— Вы должны дать… Да, вы дадите… Я в этом уверена. — Она брала Скоробогатова под руку, заглядывала ему в глаза.
— Вы знаете, воевать это очень опасно для жизни… Мне ваша супруга нравится. Она энергичная, умная женщина. Вы ее уважайте, она заслуживает большого уважения… Мне о вас очень много рассказывал мой муж. Между прочим, он говорил, что помог вам взять богатые лога. Это хорошо…
Макар, вспоминая крупную взятку Архипову, неуклюже шагал рядом, поглядывая на пухлую белую руку в толстом золотом браслете и нехотя слушал, как барыня говорила о том, как трудно сидеть в сырых окопах и как необходимо победить Германию.
— Помочь нашим воинам — наше дело. Они защищают Россию и нас. Не правда ли, вы не откажете в небольшой сумме?
Скоробогатов, недовольно сопя носом, отсчитывал кредитки и думал: — «Последние — больше не дам!» Потом говорил:
— Влипли мы в эту войну, а зря.
Но, когда он разговаривал со Столяровым, он начинал понимать, что победить Германию необходимо.
Столяров говорил:
— Рабочая партия готовится к захвату власти, и если только мы не сумеем во-время предупредить это, мы потеряем все, что сейчас имеем. Мы должны всеми средствами помогать армии. Нужно поднимать дух нашей армии, в противном случае произойдет нечто нежелательное.
— А что может произойти?..
— Взвалят все военные расходы на нас, — сказала Татьяна.
— Дань платить заставят, — подтвердил Яков.
— Это полбеды, — ответил Столяров, прохаживаясь по комнате, — может получиться хуже.
— Что хуже этого?
— Гражданская война.
— Что-о? — переспросил Макар.
— Гражданская война! Армия стала не армия, а вооруженный народ.
— Это, значит, друг друга колотить будем?
— Последнее время подходит, — со вздохом проговорил Яков. — Слыхал я это от отца. Как сейчас вижу, как он говорил: — «Восстанет брат на брата и сын на отца, будут глады, моры, и придет тогда суд божий». — Допивая блюдце чая, он спросил Столярова: — Кто же с кем воевать будет, Ляксандра Васильич?..
— Рабочая партия с правительством, — ответил Столяров. — Вам, Макар Яковлич, более всего нужно задуматься, потому что у вас большое предприятие.
— Задавим!
— Кого?
— Бунтарей.
— Кем давить будете, когда войска ненадежные.
— Ослаб народ, — сказал Яков.
— На одних городовых далеко не уедете.
Макар прошелся по комнате и остановился у окна. По улице вразвалку шел подвыпивший мастеровой и громко пел:
Царь занялся воевать,
Бросил водкой торговать…
А царица Сашка с Гришкой…
— Ну, это возмутительно, — бледнея, проговорила Татьяна.
— Хы! — усмехнулся Яков и завистливо добавил: — где-то нашел, выпил…
— Что смотрит полиция? — возмущалась Татьяна.
Столяров, улыбаясь, потирал руки, а потом, прихмурив брови, проговорил:
— Голая правда. Народное творчество, — будь оно дерзко, цинично, — правдиво.
Скоробогатов спросил:
— А Маевская Мария Петровна тоже в этой рабочей партии?
— Да, в этой.
— И не подумаешь.
С этого дня Скоробогатов стал внимательно следить за ходом жизни, читать газету.
Завод князя Антуфьева хирел, зато на другом конце Подгорного вырос новый завод, где вырабатывали снаряды. Звонкая монета с рынка давно уже исчезла, вместо нее ходили почтовые марки и бумажные полтиннички. Скоробогатов недовольно хмурился, когда в банке получал одними бумажками: — «Я им — платину, а они мне — курительную бумагу!»
Он пересмотрел запас золотых и серебряных денег и, захлопнув шкаф, проговорил:
— Больше не получите ни копья!
Скупая у старателей золото и платину, он сбывал новые деньги, бережно храня старые радужные кредитные билеты.
Как-то раз Телышков испуганно сообщил Макару:
— Сизов был на руднике, и большая половина забойщиков в этот вечер уходила куда-то… Надо сообщить, Макар Яковлич, полиции. Говорят, Ефимка этот в бегах находится — полиция-то его днем с фонарем ищет.
И в другой раз Телышков явился с недоброй вестью. Взбежав по лестнице вверх, он столкнулся с Яковом:
— Макар Яковлич у себя?
— Дома где-то, а тебе на что его?
— Надо…
Не слушая расспросов Якова, он торопливо прошел в комнаты. Скоробогатов обедал. Сняв картуз, Телышков боязливо просунул голову в дверь:
Читать дальше