Алексей Бондин: Лога

Дорожка вилась в лесу узкой полоской; то ныряла в мелкую сосновую веселую поросль, то шла меж стройных смолистых колонн, а иногда, вырвавшись из бора, устремлялась на плешивый шихан горы и оттуда убегала в темные трущобы долин. Ясный июльский день опахивал лицо легким дыханьем ветра. Пахло жженой хвоей. С гор можно было видеть в разных местах смутные дымовые завесы: горела глухая уральская рамень.

Огромной котловиной протянулся лог Глубокий. На гладкой, горящей на солнце, запруде дымила драга. Она, как угловатое тяжелое животное, запустив в воду свой стальной хобот, высасывала лучшие соки земли, вздрагивала от удовольствия, жадно выла, сбрасывая по транспортеру назад смытую гальку. Мутная вода позади нее булькала, вскидывалась вверх.

Макар приостановил лошадь и долго следил за работой этого чудовища. Раньше почему-то он не знакомился с этой машиной, хотя знал, какую огромную пользу она приносит. Вдруг он заметил, что у трубы на высоком шесте колыхается большое красное полотнище. «Везде натыкали красных тряпиц…» — подумал Макар.

Он прошел в контору прииска к управителю Моржевичу. Это был рослый русый инженер в мундире и больших болотных сапогах.

— Драгу строить? Это можно! Если у вас есть лишние, ненужные вам деньги, — валяйте! — говорил Моржевич.

Движения его были торопливы, беспокойны. Разговаривая с Макаром, он быстро что-то писал. Перо бегало по бумаге, скрипело, мазало. Скомкав листок, он бросил его в корзину, взял новый, кинул ручку, схватил карандаш, крикнул:

— Клим!.. Клим!..

На зов торопливо вошел суетливый низенький мужичок.

— Сколько раз я вам говорил, чтобы карандаши были отточены. Чорт знает, на что это похоже!

Клим схватил карандаши и ушел, а Моржевич продолжал рассказывать Скоробогатову:

— Канитель… Старатели совершенно отбились от рук. Лезут в дражный район, где им совершенно запрещено работать, а рабочие… Вы где ехали? Через Веселый Камень?

— Да.

— Вот… Видали на Глубоком драгу?

— Видел…

— А тряпицу красную видали на трубе?

— Видел.

— Вы как думаете, что это?

Макар промолчал.

— Новые хозяева нашлись, — сказал Моржевич.

— Кто?

— А кто на этих драгах работал — рабочие — и на втором номере, и на четвертом, и на восьмом… Зараза… Объявили себя хозяевами.

— Гнать!..

— Гнать? Попробуйте! Меня выгнали с драги на Глубоком.

Моржевич, подписав бумажку, торопливо вышел. Скоробогатов услышал его голос:

— Гони, не жалея ни себя, ни лошади…

Скоробогатов понял, что делается на Глубоком. Тяжело вздохнув, он поднялся с кресла… Как-то неестественно усмехнувшись, Макар проговорил глухим, потухшим голосом:

— Значит, и я теперь пролетария!..

На драге номер первый, что стояла в логу Глубоком, шел митинг.

Драга не работала. Рабочие столпились у элеватора. С железного помоста, держась за перила, говорил Сизов:

— …Немедля, сейчас же мы должны установить строгий контроль на производстве… В Совет рабочих депутатов нужно сейчас же ввести представителей от беднейшего старательского населения. В союзе с ним мы укрепим завоевания революции и поведем дальнейшую борьбу…

штука — золотник.

отава — трава, выросшая после косьбы.

кичиги — местное название созвездия Большой Медведицы с Полярной звездой.

балодка — деревянный молоток, употреблявшийся в качестве колотушки.

галиться — насмехаться, издеваться над кем-нибудь.

бедко — здесь в смысле обидно.

пряденики — веревочная обувь для предохранения кожаной обуви от искр раскаленного металла.