Алексей Бондин: Лога

Филатыч удивленно раскрыл глаза.

— Чего шары-то вылупил?.. Не видишь, что у тебя творится? — кричал Телышков.

— Чего? — удивленно спросил Филатыч.

— Чего-о-о, — передразнил Телышков, — разуй зенки-то да посмотри!

— Чего, где? — уже испуганно заговорил Филатыч.

— Бунт!.. Собрание вон там…

— Бу-нт?.. Ну, это ты ерунду порешь… Как же это так?.. А?.. Сейчас… Гм, бунт?.. Без разрешения начальства собрание устраивают?.. Э, сукины сыны!.. Сейчас!

Филатыч поспешно натянул темнозеленый выцветший мундир, привесил шашку с облезлыми ножнами, пристегнул увесистый револьвер и вышел, говоря с угрозой:

— Ну-ка, где они?.. Сейчас я их, сукиных сынов!

Оправляя фуражку с большой бляхой, он шел уверенной, грозной походкой. Когда он приблизился к толпе рабочих, на пеньке стоял Лопатин.

— …Революция, — говорил он, — не шутка, — Он взглянул в сторону Филатыча и улыбнулся. Тот, подбоченясь, стоял, закинув одну руку назад, и большими глазами смотрел на Лопатина. Лопатин продолжал размеренно — Мы должны помнить, что враг наш здесь, возле нас, в нашей стране; враг наш — это буржуазия, хозяева заводов, рудников, приисков. Вот мы с кем должны воевать.

Рабочие испуганно обернулись назад. Полицейский протискивался вперед сквозь густую толпу. Лопатин продолжал:

— Мы должны отмежевываться от всех тех, кто предает наши интересы и идет в союзе с буржуями.

— Именем закона — слезай с пенька! — крикнул Филатыч.

— Погоди, не мешай! Вот кончу, тогда уж и арестуешь, — сказал Лопатин с усмешкой.

— Смелый чорт, — проговорил кто-то.

К стражнику подошел матрос и спокойно сказал:

— Отец, не шуми, брось!

— Это как так?

— Да просто так! Тебе уж, пожалуй, пора на покой. Дай-ка сюда шашку-то! — Подошли еще два матроса.

Рабочие с любопытством следили, как матрос снял с Филатыча шашку, отстегнул револьвер.

— Отдохни, старина!.. Вот так, доброе дело. Чего зря лишнюю тягость на себе таскать.

Филатыч оторопело смотрел на матроса и не сопротивлялся. Наконец, пришел в себя и воскликнул:

— Н-нет, это насильство!.. Это… Это… Я-. Исправнику доложу… Ну… Ну, как я теперь?..

— Валяй! — весело ответил матрос, — валяй прямо к исправнику, а губернатору мы уже сами доложим.

— Так это как же так… А?!..

Филатыч заплакал.

— Не реви, все пройдет!

— Филатыч, как же ты теперь старухе своей на глаза покажешься в этаком виде? — спросил кто-то из толпы.

— Как ощипанный петух.

А разжалованный полицейский, потрясая в воздухе кулаком, кричал:

— Сказнят вас за это! — потом, обращаясь к толпе убитым голосом спросил: — Братцы, что же вы это смотрите?.. На ваших глазах опозорили мою голову седую Засудит теперь начальство меня.

— Никто тебя не будет судить. Иди на все четыре стороны, — сказал матрос, и, круто повернув его за плечи скомандовал: — Шаго-ом, арш!.. Ать-два, ать-два!

Филатыч, всхлипывая, как побитый мальчишка, зашагал в сторону скоробогатовской конторы.

— По команде пошел.

— Знает свое дело, — кричали из толпы.

Скоробогатов встретил Филатыча злой насмешкой:

— Телохранители вонькие! — сказал он, презрительно осматривая стражника с ног до головы.

— Макар Яковлич, как же это так?.. Один в поле не воин…

— Ну, некогда мне с тобой канителиться! Валяй по своему начальству — докладывай.

Макар оседлал лошадь и уехал в Подгорное.

Он бросился в Жандармское управление, но там нашел наглухо заколоченные двери с большими печатями.

Какой-то человек в штатской одежде преградил ему дорогу винтовкой:

— Куда?.. Проходи живо!

Жизнью управляли какие-то незнакомые люди с повязанными на руках красными лентами.

На другой день с утра на улицах Подгорного началось странное движение. Наблюдая из окна, Яков сообщил:

— Как есть, как в пятом году народ суетится.

Макар беспокоился. Рассказав отцу о собрании на Безыменке, он ждал, что тот скажет, что посоветует. Яков ничего не сказал. Он оделся и вышел.

— Пойду погляжу. Сегодня, говорят, с красным флагом пойдут.

— Почему ты мне ничего не сказал? — крикнул вдогонку сын.

— А я почем знаю, чего будет. Нашел советчика. Ступай к Сидьке Красильникову. Он тебе растолкует, а я что?.. — Яков ушел ворча: — Теперь отца узнал, а то: — «Тут не твое дело… Я знаю»… Вот и знай теперича.

Макар тоже пошел посмотреть. Он удивился, увидев Столярова в огромном шествии. Столяров с большим красным бантом, приколотым к лацкану пальто, шел без шапки в середине густой толпы и вел под руку даму, в большой шляпе и в горжете из чернобурой лисицы. Дама, улыбаясь напудренным полным лицом, что-то рассказывала Столярову.