LibCat » Книги » Проза » Русская классическая проза » Максим Горький - Детство - русский и английский параллельные тексты

Максим Горький - Детство - русский и английский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Максим Горький - Детство - русский и английский параллельные тексты» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Русская классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Детство - русский и английский параллельные тексты
Автор:
Максим Горький
Жанр:
Русская классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Детство - русский и английский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Детство - русский и английский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

«Детство» — первая часть автобиографической трилогии, включающей также повести «В людях» и «Мои университеты», — художественное жизнеописание от лица ребенка, насыщенное событиями, поступками, мыслями и чувствами как самого главного героя, так и тех, кто его окружает.
Вы сможете словно наяву встретиться с детьми и взрослыми, чьи яркие и живые образы сохранила цепкая писательская память.

Детство - русский и английский параллельные тексты — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Детство - русский и английский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He showed me how to do it himself."	Он сам меня научил!
My uncles began to abuse each other, but grandfather all at once grew calm, put a poultice of grated potatoes on his finger, and silently went out, taking me with him.	Дядья начали ругаться. Дед же сразу успокоился, приложил к пальцу тертый картофель и молча ушел, захватив с собой меня.
They all said that Uncle Michael was to blame.	Все говорили - виноват дядя Михаил.
I asked naturally if he would be whipped, or get a hiding.	Естественно, что за чаем я спросил - будут ли его сечь и пороть?
"He ought to," answered grandfather, with a side-long glance at me.	- Надо бы, - проворчал дед, искоса взглянув на меня.
Uncle Michael, striking his hand upon the table, bawled at my mother:	Дядя Михаил, ударив по столу рукою, крикнул матери:
"Varvara, make your pup hold his jaw before I knock his head off."	- Варвара, уйми своего щенка, а то я ему башку сверну!
"Go on, then; try to lay your hands on him!" replied my mother.	Мать сказала: - Попробуй, тронь...
And no one said another word.	И все замолчали.
She had a gift of pushing people out of her way, brushing them aside as it were, and making them feel very small by a few brief words like these.	Она умела говорить краткие слова как-то так, точно отталкивала ими людей от себя, отбрасывала их, и они умалялись.
It was perfectly clear to me that they were all afraid of her; even grandfather spoke to her more quietly than he spoke to the others.	Мне было ясно, что все боятся матери; даже сам дедушка говорил с нею не так, как с другими -тише.
It gave me great satisfaction to observe this, and in my pride I used to say openly to my cousins:	Это было приятно мне, и я с гордостью хвастался перед братьями:
"My mother is a match for all of them."	- Моя мать - самая сильная!
And they did not deny it.	Они не возражали.
But the events which happened on Saturday diminished my respect for my mother.	Но то, что случилось в субботу, надорвало моё отношение к матери.
By Saturday I also had had time to get into trouble.	До субботы я тоже успел провиниться.
I was fascinated by the ease with which the grown-up people changed the color of different materials; they took something yellow, steeped it in black dye, and it came out dark blue. They laid a piece of gray stuff in reddish water and it was dyed mauve.	Меня очень занимало, как ловко взрослые изменяют цвета материй: берут жёлтую, мочат её в чёрной воде, и материя делается густо-синей -"кубовой"; полощут серое в рыжей воде, и оно становится красноватым - "бордо".
It was quite simple, yet to me it was inexplicable.	Просто, а - непонятно.
I longed to dye something myself, and I confided my desire to Sascha Yaakovitch, a thoughtful boy, always in favor with his elders, always good-natured, obliging, and ready to wait upon every one.	Мне захотелось самому окрасить что-нибудь, и я сказал об этом Саше Яковову, серьезному мальчику; он всегда держался на виду у взрослых, со всеми ласковый, готовый всем и всячески услужить.
The adults praised him highly for his obedience and his cleverness, but grandfather looked on him with no favorable eye, and used to say:	Взрослые хвалили его за послушание, за ум, но дедушка смотрел на Сашу искоса и говорил:

"An artful beggar that!"	- Экой подхалим!
Thin and dark, with prominent, watchful eyes, Sascha Yaakov used to speak in a low, rapid voice, as if his words were choking him, and all the while he talked he glanced fearfully from side to side as if he were ready to run away and hide himself on the slightest pretext.	Худенький, темный, с выпученными, рачьими глазами, Саша Яковов говорил торопливо, тихо, захлебываясь словами, и всегда таинственно оглядывался, точно собираясь бежать куда-то, спрятаться.
The pupils of his hazel eyes were stationary except when he was excited, and then they became merged into the whites.	Карие зрачки его были неподвижны, но когда он возбуждался, дрожали вместе с белками.
I did not like him.	Он был неприятен мне.
I much preferred the despised idler, Sascha Michailovitch. He was a quiet boy, with sad eyes and a pleasing smile, very like his kind mother.	Мне гораздо больше нравился малозаметный увалень Саша Михайлов, мальчик тихий, с печальными глазами и хорошей улыбкой, очень похожий на свою кроткую мать.
He had ugly, protruding teeth, with a double row in the upper jaw; and being very greatly concerned about this defect, he constantly had his fingers in his mouth, trying to loosen his back ones, very amiably allowing any one who chose to inspect them.	У него были некрасивые зубы, они высовывались изо рта и в верхней челюсти росли двумя рядами. Это очень занимало его; он постоянно держал во рту пальцы, раскачивая, пытаясь выдернуть зубы заднего ряда; он покорно позволял щупать их каждому, кто желал.
But that was the only interesting thing about him.	Но ничего более интересного я не находил в нем.
He lived a solitary life in a house swarming with people, loving to sit in the dim corners in the daytime, and at the window in the evening; quite happy if he could remain without speaking, with his face pressed against the pane for hours together, gazing at the flock of jackdaws which, now rising high above it, now sinking swiftly earthwards, in the red evening sky, circled round the dome of Uspenski Church, and finally, obscured by an opaque black cloud, disappeared somewhere, leaving a void behind them.	В доме, битком набитом людьми, он жил одиноко, любил сидеть в полутемных углах, а вечером у окна. С ним хорошо было молчать - сидеть у окна, тесно прижавшись к нему, и молчать целый час, глядя, как в красном вечернем небе вокруг золотых луковиц Успенского храма вьются -мечутся черные галки, взмывают высоко вверх, падают вниз и, вдруг покрыв угасаюшее небо черною сетью, исчезают куда-то, оставив за собой пустоту.
When he had seen this he had no desire to speak of it, but a pleasant languor took possession of him.	Когда смотришь на это, говорить ни о чем не хочется и приятная скука наполняет грудь.
Uncle Jaakov's Sascha, on the contrary, could talk about everything fluently and with authority, like a grown-up person.	А Саша дяди Якова мог обо всём говорить много и солидно, как взрослый.
Hearing of my desire to learn the process of dyeing, he advised me to take one of the best white tablecloths from the cupboard and dye it blue.	Узнав, что я желаю заняться ремеслом красильщика, он посоветовал мне взять из шкапа белую праздничную скатерть и окрасить её в синий цвет.
"White always takes the color better, I know," he said very seriously.	- Белое всегда легче красить, уж я знаю! - сказал он очень серьёзно.
I dragged out a heavy tablecloth and ran with it to the yard, but I had no more than lowered the hem of it into the vat of dark-blue dye when Tsiganok flew at me from somewhere, rescued the cloth, and wringing it out with his rough hands, cried to my cousin, who had been looking on at my work from a safe place:	Я вытащил тяжёлую скатерть, выбежал с нею во двор, но когда опустил край её в чан с "кубовой", на меня налетел откуда-то Цыганок, вырвал скатерть и, отжимая её широкими лапами, крикнул брату, следившему из сеней за моей работой: